Год двадцать четвертый был непростой - наполненный и добротой, и глупостью разных мастей, не самых хороших вестей, провальных надежд и основ, бессмысленных драм, страшных снов, друзей, пропадавших не вдруг, вопросов - он враг или друг, тех, с кем расходились пути, но надо вставать и идти сквозь зиму, вулканы и боль, идти поперёк или вдоль, в зависимости от задач, не слыша пустых передач, не замечая ревущих козлов, чтоб дел было больше и меньше - слов, выдерживать чтобы удары, не привлекая к себе санитаров. Давно не ждущая трамвая. Люблю. Целую. Коренная © Валерия Коренная
Эта цифра такая же странная, как Приоткрытый замок, рядом - лебедь плывущий. Я держу свои годы синицей в руках И машу журавлю, что летает над кущей. Но мой голос пока не замолк, есть еще В этом голосе нотки любви и прощения. Каждый год начинается новый отсчет Моего настоящего предназначения. Я стою перед выбором сотен дорог, И опять я экзамен сдаю в день рождения, Заменяю свой код, открываю замок И плыву вместе с лебедем вверх по течению. © Валерия Коренная
А птицам по фигу - они поют, Не ведая о войнах и пороке, В реальном мире - не побед салют, А приговор и дьявольские сроки. В реальном мире человеко-зверь Своими бьёт чужих, своим на радость, Несметное количество потерь Идёт бескрайним цифровым парадом. А где-то есть невидимый портал, Где каждый сам себя довёл до комы, Подсчитывая ценный капитал, Чтоб скромный домик прикупить на Комо. © Валерия Коренная
Ах, влюблена, ах, я поцеловала, Всё для него я смогу. Так полюбила, но всё было мало - В гости звала, к очагу. Он приходил не с пустыми руками, Нет, приносил сувенир - В поле ромашки срывал с васильками, За двадцать копеек пломбир. Сам же его и съедал торопливо - Я-то десерты не ем. Как я готовила мясо с подливой И апельсиновый крем! Я обнимала его под луною, На ночь стелила шелка. Он наслаждался интимом со мною И с рюмочкою коньяка. Я была страстной в любовной постели - Аж в вазе тряслись васильки. Только с лица вдруг однажды слетели Цвета пионов очки. Верка, соседка, по пьяни сказала: К ней он ходил в теремок. Верка быстрее его разгадала - Опыт богатый помог. Я не сержусь, благодарна я Верке За откровенность ее, А перед ним я захлопнула дверки, В мусор отправив бельё. Ах, влюблена, ах, я поцеловала, Ах, я пекла пироги. Эта любовь мне надежду давала, Но отбирала мозги. © Валерия Коренная
Муж купил арбуз пузатый, круглый, крепкий, полосатый, постучал ему по корке, тот ответил пустотой. Муж принёс его в квартиру и разрезал - бледноватый, желтоватый, неприглядный, в общем, не арбуз - отстой. Говорит: "Я на помойку отнесу его, пожалуй, чтоб не действовал на нервы и не портил мне пейзаж". Отвечаю я: поскольку ты принес его, постой-ка, дай-ка мне его отведать и возьми на карандаш, засеки, на всякий случай, время, если поплохеет, чтобы знать, где был он куплен, этот чертовый арбуз. Муж отрезал мне кусочек, я аж чуть не поперхнулась, до того арбуз был сочным и приятным был на вкус. Я сама, бывало, часто - познакомлюсь с человеком, с виду, вроде, он нормальный, даже, может быть, красив, а потом смотрю: пузатый, слишком недоволосатый, лысовато-седоватый, и не Зевс, и не Сизиф. А потом всмотрюсь получше и подумаю: о, боже, как же я не разглядела? Он умеет рассмешить, никакой он не пузатый и совсем не лысоватый, я готова провести с ним всю оставшуюся жизнь. Это я-то здесь пузатый, лысовато-седоватый? - муж воскликнул возмущённо, пробуя арбуз на вкус. И аж чуть не поперхнулся, и тотчас же улыбнулся так, что вмиг на мне не стало платья, туфель, шляпки, бус. Виноват во всём арбуз. © Валерия Коренная
Как басни хороши из уст прохвоста, Звучат они, как трели из кустов, Состряпанные по лекалам ГОСТа Для беззастенчиво нахальных ртов И для ушей особенных сортов. Цель этих басен - ничего не делать, Чтоб всё решилось как-нибудь само - А там, глядишь, примёрзнет к дверце тело И станет несъедобным эскимо, И на глазу появится бельмо. И сколько б им не отгрызали души (Что ты возьмёшь с раба и с холуя?), Они обречены моргать и слушать Опухших от безбожного вранья Полезных идиотов соловья. © Валерия Коренная
Брат на брата в бой солдаты Шли по полю через хаты, Огороды, города. Больно, без команды "вольно", Будто бы в игре настольной, Била в барабан орда. Стал врагом тот, кто был другом, Перечёркнутым заслугам Места не было уже. Обнулились сны и мысли, Черной пропастью нависли На опасном рубеже. Все труды о человеке, Всё осталось там, навеки, На страницах букварей. По брусчатке, по бетонке Залетали похоронки Прямо в сердце матерей. © Валерия Коренная
Был талантливым этот чудак - Он писал, он снимал, он играл, Только что-то пошло вдруг не так, Потерялся послушный штурвал. Он летел прямиком на ледник И не видел, что там, впереди. Здесь бессильны количество книг И награды на мощной груди. Всё безумие выдаст лицо, Что само по себе теперь - шарж. Не прощают таланты глупцов, А пускают их скопом на фарш И дают опуститься до дна - Там таких же, как он, хоровод, Чтобы строчка осталась одна: "Был талантливый - стал идиот". © Валерия Коренная
Были книги, были чёлки, Были брюки стиля клёш, Были серьги у девчонки, Мамино кольцо и брошь. Пиджачок простой, не маркий, Ловко сшитый из заплат, И духи французской марки Стоимостью в пять зарплат. Были батники цветные, Были туфли на двоих Элегантно-выходные. Был почти уже жених, Был да сплыл в последнем классе И женился на другой. Был еще один в запасе, Но смотрел с такой тоской, Что хотелось удавиться, Ну, хотя бы, убежать. Были люди. Были лица. Стихотворная тетрадь - В ней творились сны и рифмы, Всё решал козырный туз, А коралловые рифы Превращались в россыпь бус. Дальняя была дорога - Сколько там произошло. Было впереди так много, Что не замечалось зло. Были просто разговоры Под гитару и вино, И не щёлкали затворы, Не проваливалось дно В преисподнюю, как в пропасть, Из которой не уйти, А когда молчала совесть, Было тяжело в груди. Чашка треснула и блюдце, Слишком долгая зима. Главное: не оглянуться, Чтобы не сойти с ума. © Валерия Коренная
Я знаю, бывший мой друг, Ты читаешь мои стихи. Нет в этом моих заслуг. Стихи мои - из чепухи. Я знаю, бывший мой друг, Ты смотришь за жизнью моей Через диоптрии, ты близорук И видишь гораздо больше огней Вдали, на моем берегу. Но ты различаешь цвета и свет, А также, следы на снегу Наших с тобой бесед. Мы мысленно рядом, мой бывший друг, Я тоже читаю тебя по губам. Ты там, в эпицентре звенящих вьюг, Я - в эпицентре не меньших драм. Мы оба с тобой заблудились в лесах Внутри безнадежно кромешной мглы. Ты очень талантлив в своих словах, Но в дружбе мы оба ничтожно малы. © Валерия Коренная
Что еще народу надо, Кроме света и тепла? Может, горстка рафинада И немного барахла, Крыша чтоб не протекала И патроны для ружья, Для защиты от вандала И от всякого зверья. Нет же, мало, слишком мало, Нужен сад и огород, Для вина нужны бокалы И мешочек для банкнот. Где банкноты - там машины, Виллы, яхты, острова, Покорение вершины И для кайфа - вещества, Следом - танцы до упаду И еще один глоток. Что еще народу надо? Травка, хавка и тик-ток. © Валерия Коренная
Что выглядит монументальным, Для вечности - лишь полчаса, Из точки начальной к финальной - Один оборот колеса. © Валерия Коренная
Что-то ещё волнует лишь тех, кто ещё воюет, все остальные живут на окраине, смотрят смешные программы, взвешивают килограммы и разговоры ведут о хозяине. Что-то еще заботит тех, кто пыхтит на работе, кормит детей, попугаев и кошек, чьи жёны гуляют по вернисажам, бегают резво по распродажам и собирают набор антикварных брошек. Что-то интересует тех, кто рисует и голосует, их увлекают премьеры и новости, дома шаром покати, но им не важны дожди и космонавты, плывущие в невесомости. Что-то еще тревожит тех, кто что-то может, воображая себя героем, кто выставляет себя в инстаграм, пьет ежедневную норму - сто грамм. Всем остальным хочется только покоя. © Валерия Коренная
Как оказалась я в той стороне, до этой минуты неведомо мне, помню, что вышла из дома, вроде, всё так же, знакомо, только другое, как будто, кино или рисованный мультик, словно сменилось большое панно кнопкой на маленьком пульте. Встала, стою и смотрю на дома, кажется, тихо схожу я с ума, вижу - идет телевизор, следом шагают сервизы из фарфора и мельхиора, из стекляшек, блюдцев и чашек, вилки с ножами, всем угрожая, следуют, будто конвой, рядом с веревкою бельевой, бежит, косолапя, диван, пытается влезть на диван чемодан, но опережает его саквояж и пара напольных серебряных чаш. Я протираю глаза, по-прежнему, чудеса, вот, и машина моя, неужели? На лобовом стекле сидели: муха, комар, свежий кальмар, глянцевый жук, любопытный барсук, дама, мальчонка и собачонка. Мимо шагал пожилой господин, он аж остановился, вынул из куртки валокордин, трижды перекрестился, что-то в блокнот записал, потом поспешил на вокзал - оттуда вести репортаж о даме, что долго считала багаж и не досчиталась внучонка, но пожилой господин, принявший валокордин, спутал ли, нафантазировал, у иностранцев скопировал, но вышла в газете статья - эту газету читала и я - ее написал пожилой господин, который отвлёкся на валокордин и даже не понял, что всё хорошо с собачонкой, а не досчитались мальчонки. И господина - свидетеля этой истории - с тех пор ожидали огромные аудитории, слава писателя и антураж. А дама, на самом-то деле, кстати, красивая, в теле, сдавала мальчонку в багаж. © Валерия Коренная
Давно уже сердцА не жгут глаголы, Никто не вспоминает слово "честь", Но в глубине надежды слышен голос, Он верит: будет лучше то, что есть. Год прошлый - полон боли, бед и выгод, Расчетов, непредвиденных погод. Пусть Новый год такой отыщет выход, Чтоб стал теперь счастливым каждый год. © Валерия Коренная
Дед воевал на двух фронтах, ранен был - не убит. К старости стал говорить, что в глазах у него рябит, что память проклятая спать по ночам не даёт. Мерещился деду разлитый в землянке йод. Господи, что за глупости, мать говорила ему, ты же таким был смелым, никак я тебя не пойму. Что ты мне с этим йодом прокомпостировал мозг, ты же в разведку ходил, взорвал не один мост. Дед отвечал, что считает себя подлецом и отворачивал к стенке худое лицо. Больше ни слова никто дождаться не мог, только зимой, когда совсем занемог, я, говорит, полюбил на войне медсестру, она прикасалась к раненому моему бедру, и я оживал, не выжил бы, если бы не она, но всё изменила проклятая эта война. В нашу землянку попал зенитный снаряд, мне не забыть ее умоляющий взгляд, когда из нее вытекала струями жизнь, а командир кричал мне: не стой, ложись. И всё же, я бросился к ней, думал, спасу, а после - возьму с собой, домой увезу. Я, говорил мой дед, спасти бы ее мог, если бы не разбил чертов тот пузырёк. © Валерия Коренная
Дорогой товарищ цукер - так короче и удобней, если хочешь, "берг" добавлю только для тебя, братан, - говорят, что алгоритмы управляют твоим буком, что они скрывают правду, отправляют смелых в бан. Что "плохие" алгоритмы разделяют нашу дружбу - ту, что родилась задолго до рождения тебя, а "хорошим" алгоритмам ты не хочешь дать дорогу, затыкая правду-матку, эту правду не любя. Дорогой товарищ цукер, с курсом партии согласный, несогласных ты ссылаешь в соловецкий цукербан, твой дружок, товарищ бaйдeн, напоследок тихо гадит тем, кто громко выступает, тем, кому не мил обман. Я люблю тебя, конечно, дорогой товарищ цукер, ты помог мне подружиться с целой армией людей, год от года их всё больше, только есть одна проблема - им не видно моих постов, драгоценнейших идей. Я пишу тебе, товарищ, как товарищу и другу, покажи, как ты умеешь слово данное хранить, ты ведь сам сказал недавно, что цензуры не допустишь, вот, я и хочу проверить и тебя с тобой сравнить. Ты настолько толерантен, что частично скулы сводит, до тебя не достучаться, ты, как будто, генерал, величавый, неприступный. Можно, будешь ты мой зая? чистый, белый и пушистый, словно зимний, зая, бал. © Валерия Коренная
Две бутылки "Три семёрки" Были выпиты до дна. Лунный свет прикрылся шторкой, В небе плещется волна. Мы сидим на колкой гальке - Это наш последний день, Мы уже не травим байки - Языком ворочать лень. Мы расстанемся навечно Через двадцать восемь дней. Улетит мой поезд встречный По лыжне, да по своей. Только мы пока не знаем, Что нас ждет с тобой, мой друг. Мы пока не умираем, Умирают все вокруг. Бурлаками - тянем память В каждый новый день с тобой. Нам давно привычно падать - Одного спасёт другой. Это было в жизни прежней, В век спидолы и чернил. Океана мир безбрежный Нас с тех пор разъединил. Ящик, из газет - скатёрки, На закуску - ассорти. Две бутылки "Три семёрки" Днём с огнём нам не найти. © Валерия Коренная
Две прикроватные тумбочки, Плотно прижатые к стенке, Зеркальца свет в дамской сумочке, Звуки смешной летки-енки. Ценность - в бутылочном стёклышке И в неразборчивом говоре, Листик, плывущий судёнышком По ручейку, словно по морю. Нет ни капризов погоды, Нет ни беды, ни трагедии. И до войны еще годы, Нет, даже десятилетия. © Валерия Коренная
Ёлочка в этом году скромная, компактная, освещение автономное, немного абстрактное, ничего выдающегося, оригинального, игрушки бьющиеся, натуральные. До Нового года всего десять дней. желаю дохода и лёгких лыжней, радостных встреч, восклицаний, друг друга беречь, сбычи мечт и желаний, верных друзей и подруг, не сотворения идола и кумира, надёжных и тёплых рук, а главное - мира, мира, мира. © Валерия Коренная
Если в доме кошка - это горстка нервов и клубочек шерсти, "вуснедует" взгляд, вроде, просто кошка, просто кучка пуха и смешная морда, ежели не злят. Есть у кошки миска, есть питьё, консервы, есть любимый коврик, мышка для котов, трёхэтажный комплекс из бараньей шерсти и слуга двуногий, он без слов готов почесать, погладить, протереть, проверить, поточить, наладить, принести поесть, в доме том просторном, среди массы комнат, у меня нет места, а у кошки - есть. © Валерия Коренная
Если взлечу я нА небо С лёгкой своею ношей. Вспомни меня когда-нибудь Песней моей хорошей. Вспомни стихами лучшими, Но без особой важности, Что я была колючею Только в момент опасности. Что ни о чем не просила я, Что до последней проседи Я так любила истово, Не понемногу - до cмeрти, Что не была болтливою. Вспомни меня без жалости, Вспомни меня смешливою, Вспомни меня, пожалуйста. © Валерия Коренная
Есть и хорошие новости: юность продлится до старости, ежели юности будет угодно. Может быть, выпишут радости в новых рецептах для бодрости, от катаклизмов погодных. Есть и неважные новости: старость - не равная мудрости, впрочем, и юность - тоже. Может быть, хватит смелости, в случае крайнем - наглости видеть не дряблость кожи, А закалённость временем - главной уликой линейности - что может быть дороже? В этой трехмерной данности есть и плохие новости, но я начинаю с хороших. © Валерия Коренная
Есть у ластика точка трения. Остальные его края Ждут, когда окончатся прения По вопросу его бытия. Всё стирается - сны из памяти, След верёвочный и замок. Не исправите, так забаните И - закончится диалог. Всё - мгновения с точки зрения Чистой правды и грязной лжи. Есть у ластика точка трения, Впрочем, так же, как у души. © Валерия Коренная
Еще лет тридцать мы с тобою не увидимся, Нам будет девяносто с небольшим. Но мы - друзья и, как обычно, не обидимся И ничего, что нам во вред, не совершим. Мы просто будем знать, что время пыжится, Старается сжать в точку небосвод. В нем еле-еле видятся и слышатся Обрывки спетых в прошлом веке нот. Уже не виделись полжизни, с расставания В далеком перестроечном году. Нас разбросало, мы с тобой в изгнании И, изгнанные, преданы суду. Мы в клетках с металлическими спицами, На разных сторонах одной судьбы. А между - судьи с несменяемыми лицами, Без признаков рассудка, как столбы, Одетые в коричневую мантию. Так бредит очень тяжело больной. Мы будем, всё равно, с тобой - предатели, Что преданы стране, верней, страной. © Валерия Коренная
Это был апрельский летний день, После снегопадов и дождей, Воздуха с прозрачной оболочкой, После одиночества ветвей, Мы бродили в тишине аллей С выросшей так незаметно дочкой. © Валерия Коренная
Это надолго, если не навсегда - Слухи, доносы, посадки. Сёла, деревни, целые города Строем идут по брусчатке. Всё это было на нашем веку - В книгах, в истории, в лицах, Всё, что доверила жизнь дневнику, Было проиграно в блицах. Всё повторяется с каждым витком, Всё закольцовано в судьбах, В каждом, стоящем особняком, В неприкасаемых судьях, В пытках и пятках, сгоревших дотла. Лишь фонари и аптека, Кажется, не причинят тебе зла. Тьма - только от человека. © Валерия Коренная
Как он меня любил, Как восхищался слогом, Как ценил красоту! Теперь обходит меня за версту, Считает убогой, Говорит, что я - крокодил. Мало того, подчистил все свои дифирамбы. И всё потому, что я голосовала за Трампа. © Валерия Коренная
Это трехлетняя я, это двор, вот - беседка, Это девчонка без имени, видно, соседка. Это мы тащим репку, поверив в сказки, Здесь я ныряю в бездну в ластах и маске, Это родители рядом, на старом снимке, Это с подругой детства стою в обнимку, Это над морем летящие два альбатроса, Здесь я учусь курить, начав с папиросы, Кашляю и хохочу от дурацкой шутки, Это я рисовала тебе незабудки И приписала внизу: "Не забудь, не вздумай!" Здесь я играю роль, притворяясь пумой, Это снимали в Крыму, под Карадагом - Ливень, и ты закрываешь меня дуршлагом, Все мы смеялись громко тогда, до икоты, Здесь на меня напали братья-еноты И утащили сумку с вином и сыром, И напились, конечно. Темно и сыро Было в осенний вечер, когда расстались, И далеко, казалось, маячит старость. Здесь мы в первом ряду на каком-то концерте, Здесь - на последнем - в кино, нам сказали: умерьте Пыл, поцелуи свои, ведь, смотрят дети. Здесь мы втроём - на единственном вместе - портрете. Это - в огромном небе заметная точка, Там парашют и на нем спускается дочка, Так незаметно ставшая взрослою леди. Здесь я скучаю в какой-то занудной беседе. Здесь мне полтинник, а кажется: только двадцать, Судя по старой привычке - от страха смеяться. Снимки ложатся, как веер, как жизни обрывки, В памяти вспышкой взлетают, как золотые рыбки, Но остаётся крючок, что зацеплен крепко. Так и тащила всю жизнь ненавистную репку, Как научили в детстве, сказали: надо, Так и ждала волшебную чью-то награду - Слово "люблю" - затёртый клочок наждачный. Он сохранится где-то в подвале дачном, Между струной гитарной и блеклой картиной, Сложенный в стопочку для разжиганья камина. © Валерия Коренная
Это всё не твоё - ни земля, ни душа, Всё, что можешь, берешь ты когда-то в аренду. Ты бесценен во всём с точки зренья гроша, Не твои - о тебе же слагают легенды. Переврут, переделают, так повернут, Что окажешься тьмой, а не светом манящим. Не твои - даже вздохи последних минут Между прошлым твоим и чужим настоящим. Не твои - твои дети и книги, и день, Ты себя называешь живым человеком, Но твоя же смешная и плоская тень Убедила себя, что она - из молекул. Ты идешь по ковру - прошлогодней листве, Про себя повторяя столбцы прейскуранта. Даже мысли чужие в твоей голове, Словно мебель живущего в долг квартиранта. Всё на время - и вещи, и вещие сны, Всё, что можно любить и почувствовать остро. Ты, попавший на берег на гребне волны, Хочешь сделать своим обитаемый остров. © Валерия Коренная
Так, одушеви Слабую, воздушную, Кроткую в любви. Это я бездумная? Научи уму. Я не буду шумною И тебя пойму. Это я неверная, Из тюрьмы беглец? Научи безмерную Мере, наконец. Я невыносимая? Отпусти с цепи. Если я любимая, То тогда люби. © Валерия Коренная
А знаешь ли ты, дорогой мой друг, что северней - только полярный круг? Не веришь? Тогда посмотри на карту, на станцию меж Воркутой и Салехардом с кратким, как выстрел, названием Харп, там, на краю земли - весь его скарб, хочешь знать адрес адского места, куда он отправлен после ареста? Шестьдесят шесть градусов северной широты, шестьдесят шесть градусов восточной долготы, там сидит в колонии опасный, страшный, аномальный Алексей Навальный. Что можно увидеть рядом, если пространство окинуть взглядом? Улица Гагарина и улица Дзержинского, профилакторий медицинский, больница районная харпская, жизнь в этих краях не барская, с одной стороны - Воркута, с другой - Салехард, "Жемчужинкой" назвали детский сад, магазин продуктов - "Золотой ключик", на Одесской улице нет толкучек, смены дня и ночи, нет очередей, не было бы и людей, если бы не колонии в этом узаконенном беззаконии, в этом всевластном безвластье. Но пройдемте чуть выше и - вот оно - счастье, в коричневом доме - винный магазин "Империя вин", рядом - "Купец" и "Магнит", вывеска их так к себе и манит окнами заколоченными, взглядами оперуполномоченными, чуть дальше - сбербанк с банкоматом и часовой - с автоматом, там время ползет потихонечку, "Пятёрочка" тянет на троечку, судя по отзывам в прессе - звёздочка в гугле говорит о прогрессе. А если пожаловал гость из столицы, и надо бы где-то ему поселиться, вот и она, гостиница"Собь", в домике этом вся собрана скорбь, как пишут, с бесплатным вайфаем, запоминаем: справа - аптека из позапрошлого века, детскую школу искусств, к сожалению, гугл не видит при всём приближении, кулинария "Вкусняшка", школа-одноэтажка, детский сад "Улыбка" без детей, в целом, здесь всё без затей, церквушка и офис губернатора - великого комбинатора. А то, что на этой картинке выглядит детским рисунком, может любого лишить рассудка, это дробильно-сортировочный комплекс "Партнёр", каждый здесь - гастролёр, его дробят и сортируют, шифруют и дрессируют, здесь ничего, лишь вышки, снег и полярная ночь, только бы не сломаться, только бы перемочь собачий холод, собачий лай и слова прокурора, и, наконец, "Харп", по-ненецки, "Аврора". © Валерия Коренная
Хранить не умела ни деньги, ни камни, и всё, что хранила, спускала по капле - значки, сувениры, портреты, коробки, обиды, капризы погоды, но лучше всего я за долгие годы хранила чужие секреты. © Валерия Коренная
Художник, как бездомный пёс - Холст для него есть корка хлеба. Стволы запаянных берёз - Его неразрешимый ребус. Что изменить? Добавить тень? А, может, высветить дорогу? Закрасить одинокий пень - Он не способен к диалогу. За каждым пнём стоит судьба И окольцованные вехи, Всегда неравная борьба И чьи-то сомкнутые веки. Всё для того, чтоб лес берёз На холст выплёскивался смело. Художник, как бездомный пёс, В бесплодных поисках предела. © Валерия Коренная
И надёжность в нем, и сила, взгляд, как у орла. Я бы с ним везде ходила, называла бы "мой милый" или нет, руководила, если бы могла. © Валерия Коренная
И, наконец, она под утро родила. Забылись вмиг все пройденные муки И разрывающие почву звуки, И молнией прошитые тела. Она рожала долгих девять лет, Не девять месяцев - на сборку человека. Она с себя снимала тонны бед, Наваленные сверху век за веком. Она рожала в муках - так актёр В своем нутре зерно находит роли. Она бросалась из воды в костёр, Из леса - на распаханное поле. В то утро родила она вулкан, Потом зализывала раны лавой И танцевала огненный канкан, Сойдя с ума от упоенья славой. Так, день за днем, казалось бы, без сил, Земля снимает почву, как одежду, И создает из ничего светил, Не веря, не надеясь на надежду. © Валерия Коренная
Невиноватый он, не знавший ничего, Невиноватых этих большинство, Никто ни за кого не отвечает, Не виноват всевидящий отец И мать, сварившая в дорогу холодец. Лишь ангел виноват, что за плечами. На этом ангеле вина и за гробы, И за прорехи этой чертовой судьбы, Казалось: прилетит, ты только свистни. Всё на его крыле и на руках, Включая личный страх и полный крах Того, что называли раньше жизнью. Невиноватый взгляд из-под ресниц И невиновность безмятежных лиц, По образу единому отлитых. Какая разная история вины, Какая грустная ирония страны В годах ухода на гранитных плитах. © Валерия Коренная
На двадцать третьем этаже зашла девчонка, скорее, не зашла, а запорхнула, как после ночи пьяного загула, она смеялась радостно и звонко. На двадцать первом женщина с ребёнком втолкнула габаритную коляску, надела на ребенка шапку, маску и плюшевого выдала зверёнка. На девятнадцатом вошел такой красавец, что женщина с ребёнком обалдела и молодое подтянула тело, желая, чтоб сейчас ее касались. Семнадцатый впустил мужчину в кепке, он из кармана вытащил листовки, готовый к эпохальной забастовке, и следом вынул флаг на длинном древке. Пятнадцатый этаж открыл старушке возможность не идти пешком на первый, когда ни к черту ни спина, ни нервы, а в магазине свежие ватрушки. Тринадцатый. Зашел мужчина в черном, он смерил взглядом всех стоявших тесно, всё было крайне малоинтересно мужчине в черном, явно под снотворным. Потом зашел еще один мужчина, живущий на восьмом, а не девятом, куда он носит корм чужим котятам подкатывая заодно к дивчине. На третьем этаже зашел дедуля веселый и похожий на Эйнштейна, он в орденах и в ластах шел к бассейну и всем показывал язык и дулю. Второй этаж пахнул доставкой пиццы и терпким запахом одеколона, девчонка лак смывала ацетоном, и тут же захотелось удавиться. Но примешался запах эвкалипта - старушка приоткрыла свой флакончик, ребенок в маске и в коляске мучил пончик, и было тесно всем в кабинке лифта. Он, лифт, доехал, наконец, до низа, доставщик пиццы выскочил так резво, за ним - дедуля в ластах, следом трезвый мужчина с кормом и лицом маркиза. Другой мужчина, в черном, словно призрак, вдруг растворился, словно бы и не был, старушка испугалась, и на небо перекрестилась, в страхе от сюрприза. Мужчина в кепке нёс на древке знамя, красавец даже не взглянул на даму с коляской - ни к чему здесь драма, обмен улыбками, словами, именами. Одеколона запах, эвкалипта исчез и растворился, как драже, и ожидавшие на первом этаже, заполнили собой пространство лифта. © Валерия Коренная
Целый год трясло планету: То подземные толчки, То накладывали вето На людей и на газеты, То взрывались взрывники. Кто-то воду баламутил, Кто-то издавал приказ, Закупал дома в валюте, Неожиданно был путин Выбран в двадцать пятый раз. Кто-то получал инсайды, Грузом уходил на дно, Заблокировали сайты, Всё менялось, словно слайды Допотопного кино. Катастрофы и теракты, Наводнения, рост цен, Улетучились контакты, Стали фейковыми факты И постельными - ряд сцен. Шли глобальные протесты, Покорил весь мир ИИ, Увеличились аресты, Выпускались манифесты, Шли обыденно бои. Кто-то жил себе в комфорте И рыбачил у реки, Кто-то плавал на курорте И смотрел за тем, как в спорте Били женщин мужики. Дня не жили без скандала В той борьбе за пьедестал, Трампа свора поедала, А камала доконала, Байден просто всех достал. Где-то расширялось НАТО Под прорывы войск и дамб. Но всегда у демократа Кто-то будет виноватым. Знаем, кто. Конечно, Трамп. © Валерия Коренная
С утра Иваныч - пьяный в хлам, Но не забыл дорогу в храм. Почистит зубы, прыснет Шипр И двинет телом на отшиб, К заброшенным дворам. Там ждут Иваныча дружки, Там от закуски запашки, Бутылка водки на троих, Привычно там, среди своих, Замаливать грешки. Храм для Иваныча - где пьют, Где есть тепло, где есть уют, Здесь можно громко власть ругать И даже путина свергать - Дружки не предают. Иваныч, он живет один, Себе и раб, и господин, Жена покинула сей свет, Ему успела дать завет, Чтоб бросил никотин. Иваныч бросил, он такой, В порядке у него с башкой, Он знает: сигареты - зло, И бабок больше на бухло, Чтоб справиться с тоской. А пьет он потому, что жисть Так тяжела, кругом корысть, И пенсия - одни гроши, И по ночам съедают вши, Куда ты ни ложись. А здесь, в заброшенном дворе, Неважно, что в календаре - Хоть снегопад, хоть ураган, - Налитый до краёв стакан На досках, как на алтаре. © Валерия Коренная
Из Ниццы в Монако бегут кипарисы, Их путь пролегает по горной дороге, А скалы свисают, как будто актрисы С трудом разминают затёкшие ноги. Из Ниццы в Монако торопится змейка Вдоль синего моря, лежащего в бухте. И солнце бессменной своей батарейкой Лучами сквозит в кипарисовой муфте. Из Ниццы в Монако, немного к востоку, Гора на горе и с горою в соседстве. Машины, смеясь пассажиропотоку, Лавируют бедрами - девы в кокетстве. Из Ниццы в Монако - не более часа, Дома на горе вышибают восторги. Там кактусы, будто прикрытые рясой, При них неуместны ни споры, ни торги. Барашки на море, как море дефисов, И яхты с собой сочетаются браком. Я тоже немножко, как те кипарисы, Бегущие вечно из Ниццы в Монако. © Валерия Коренная
Изменились взгляды, лица, Свет переназвали тьмой, Изменилась заграница, Возвращение домой. Там был колокол звонивший, Но бандюк - у алтаря, Он своим перстом подгнившим Отправляет в лагеря, На войну благословляет, Подбираясь ко двору. Каждый без ошибки знает Адрес "ссылка точка ру". Или нет, не изменилось, Просто выползло всё зло И наглядно очутилось На обшарпанном табло. Право перешло налево - Вот задачка главврачу. Изменились королевы, А про римских пап - молчу. Нет вопросов аморальных, Где чужие - там свои, Всё, что было натуральным, Заменили на ИИ. Изменяются порядки, Цель зарядки, взгляд на ноль. Сахар - тот давно не сладкий, Недосоленная соль. Не отыщешь мёда в дёгте, Обернулся гол - штрафным, Ногти превратились в когти, Но с покрытием цветным. Лев в саванне спит голодным, У охотника азарт, Лето стало просто подлым - Норовит скатиться в март. Дамам не нужны "недельки" За отсутствием трусов, Губы - вспухшие сардельки, Съеденные сворой псов. Изменился воздух, климат, Гендер женихов, невест. Пережить сегодня климакс - Тот еще локальный квест, Забастовщики-гормоны Норовят ходить конём. Эго Яго Дездемону Убивает день за днём. Сожжена библиотека. Утвердилась на века Разновидность человека С изменённым ДНК. Журналисты - акробаты, Что ни день, то кувырок. Нету истины в дебатах - В них скрывается порок. Человечество устало, Персональный бьёт рекорд. Неизменно лишь начало И оборванный аккорд. © Валерия Коренная
К расправе готовятся в городе каменном, Идут вертухаи на сбор урожая, Обличья людей изучают по камерам, А позже - по камерам их и сажают. Дворцовая труппа с отцом-основателем Играет все жанры - от драмы до басен, Как лучше скрывать тело сына от матери - Он, ими убитый, смертельно опасен. Они его тени боятся, как ладана, Они его имени не произносят. Какие б вопросы им ни были заданы, Ответы они обнаружат в доносе. Он будет врываться в их сны и видения, И он пригласит их к столу, как на плаху, Ему и при жизни хватало терпения, А дважды казненный - не ведает страха. Спектакли в веках повторяются заново, И публика смотрит игру с интересом, Но только, когда закрывается занавес, Разыгрывают закулисную пьесу. Рулетка вращается, лгут обвинители, Отцы-основатели прячутся в замках, Но все на виду - имена исполнителей Впечатаны в их театральных программках. Их лица распознаны, камеры щёлкают И ожидают гостей, холодея. И чей-то сынок в каске с глазками-щёлками, Не может понять, кто здесь в роли злодея, Который прославлен и крупными кражами, И взломом умов, разрушенья программой. Но между трусливой душой и бесстрашием, Как пропасть, лежит оркестровая яма, Похожая на одиночную камеру, В которой медлительно уничтожают. К расправе готовятся в городе каменном. Идут вертухаи на сбор урожая. © Валерия Коренная
Как прекрасна жизнь в столице: Театры, выставки, метро, Безмятежный рай на лицах, Очень быстрые бистро. Всё удобно, всё привычно, Карусели всласть кружат. Чебуречная с шашлычной Ароматом ворожат. Всё сложилось по крупицам - Вернисажи и балет. Как прекрасна жизнь в столице И войны, как будто, нет. За пределами столицы Злые вороны кружат, И осколки черепицы Во дворах пустых лежат. Небо вскрикивает басом, Ощетинились ежи. Окна смотрят черным глазом На разрушенную жизнь. Травы выкрашены красным, Боль и слёзы - в каждом дне, А в столице жизнь прекрасна, И ни слова - о войне. © Валерия Коренная
Как все мерзавцы оголились, Сняв панталоны и пальто. Так неожиданно спалились, Что стало ясно, кто есть кто. © Валерия Коренная
Как выключить всё, что вещает, обманывает, обещает, наживается на смертях и превозносит себя в новостях, и прикрывается истиной сломанной, стёртою, высланной? Как потушить горящую лаву, как на нее устроить облаву, убить то, что тебя убивает, если на рельсах лежишь в ожиданье трамвая? Скажут, что надо тянуться к свету, где осень и вёсны играют с летом, что лучшая в жизни игра - ясные дни и тихие вечера. Но как описать словами, что есть "тишина", если первое слово ребенка - "война"? © Валерия Коренная
Как выяснилось, это не вражда, Берущая с наскока города, А то, что называется любовью. Когда корабль движется ко дну, И подтверждает истину одну Лишь кот, свернувшийся у изголовья. Он может не терпеть и не жалеть, Имеет право, как умеет, петь Научно-фантастические песни. Он создает иллюзию любви И уверяет: сколько ни живи, Но после смерти, всё равно, воскреснешь. Пройдешь по черепицам скользких крыш, Найдешь игрушку - маленькую мышь - И будешь ей рассказывать про карму. Потом проникнешь в форточный просвет Туда, где ни лица, ни звука нет, По старомодной лестнице пожарной. Вернёшься в дом пылинкой золотой В рассветной тишине, такой простой, Что поведёшь от удивленья бровью. Осядешь, половицею скрипя, И вспомнит по дыханию тебя Лишь кот, свернувшийся у изголовья. © Валерия Коренная
Какие были времена, Какие люди, Какой богатою страна - Такой не будет. Она, прекрасна и свежа До первой боли, Умела резать без ножа, Лишая воли. Была жестока и груба, Хранила грабли, Давила из себя раба Всегда - по капле, По звуку, слову одному, Раз за столетье, Себя топила и Муму, Стегала плетью Чужих, своих, из века в век, От ночи к ночи, Стелила под луной ночлег Из рваных клочьев. Она рождать умела стих, Людские лица. Нет больше ничего от них, Темна столица. И не качается бычок, Лишившись тени. Не ангел трогает плечо, А куст сирени. И рядом - в никуда причал Уходит зримо, И потому моя печаль Неутолима. Что я не знаю о тебе, Скажи на милость? В своей борьбе ты и гульбе Не изменилась. Сошлась с отрядом подлецов В крутом экстазе, Где настоящее лицо? Под слоем грязи? Слоёв таких не перечесть, Эпоха - каждый, Ты покупаешься на лесть И мрёшь от жажды. Я без тебя уже прошла Полвека маев. Как ты прекрасна и страшна, Страна родная. © Валерия Коренная
Что же, буду выставлять картинки - Фотографии из разных лет - Всё, как полагается блондинке - Навороченные модные ботинки, Купленный во Франции берет, Итальянского покроя платье, Модные огромные очки, Я - в компании с Нью-Йоркской знатью - Принимаю-отдаю объятья, Ем (хоть и не ем я) шашлыки. Я - на Мерседесе новой марки, А назавтра - в розовом Порше, Я - стою у Триумфальной арки, Говорю с приматом в зоопарке, Я - без Ленина - в его же шалаше. По волнам плыву на монолыже, Вот на мне - сверхсексуальный топ, Или, еще лучше, топ бесстыжий . . . На картинки спрос гораздо выше, Слово не рассмотришь в микроскоп. © Валерия Коренная
Красная шапочка - милая лапочка - красную кнопочку жмёт. Красная шапочка бабушке и пирожки, и оладушки в корзинке плетёной несёт. Серого волка отряды рады тому, что снаряды к полю безумного боя бесперебойно везут. Красная шапочка - пухлая дамочка, горлышко в складочках, всех отправляет под суд. Красная шапочка, нос в бородавочках, где-то заплаточка на животе, к сердцу - медальки, в прошлом - сандалики, пёсик прижался, спит на тахте. Домик отстроенный, он не соломенный - каменный, с печкою, свой огород. Пилятся брёвнышки мужем на колышки и пирожки залетают ей в рот. Трудится шапочка, фоточки - в рамочку, смайлик - начальничку, носик блестит. Дождичек крапает, денежка капает слухоласкательная, шелестит. Смотрит на родину, варит смородину, там, далеко, непогода и грязь. Между березами, красными розами, рядом с доносами жизнь удалась. © Валерия Коренная
Кружил булгаковский январь, не в Ялту сослан был бунтарь, а в мёрзлый город. И выла вьюжная беда: "нельзя с котами в поезда", котов - на холод. И мастеров подводит масть, страшнее собственная власть в людской природе. И каждый на своем балу свою кощееву иглу всегда находит. В квартире, что сдана в наём, сам сатана ведёт приём, свеча погасла, и закатился валидол, и проводница моет пол пролитым маслом. Здесь тридцать лет была зима - любой бы мог сойти с ума, плетя интриги . . . "В смолистом небе вспыхнул свет", - так завершается сюжет прекрасной книги. © Валерия Коренная
У меня приятели - лайковымогатели, лайкопопрошайки, нет бы, время тратили на очковтирателей и на членов шайки. Среди них, приятелей, есть преподаватели, доктора наук, есть работодатели, авторы, издатели - мой обширен круг. Нет, они, конечно, правы: нету лайков - нету славы, не успеешь ахнуть, как тебя забудут люди, денег не дадут в валюте. . . Не забудьте, кстати, лайкнуть. © Валерия Коренная
Искала в детском лепете Свой изумруд, А рядом плыли лебеди, Ныряя в пруд В хрустальной тихой заводи, Над пустотой, И солнца луч на западе Играл с водой. Нет смысла в тихом вечере, Есть только суть, И где-то, между встречами Длиннеет путь. Он, повторяясь в лепете, Кроит маршрут, Пока неслышно лебеди Ныряют в пруд. © Валерия Коренная
Что-то совсем не так - Прыгнул в проём пятак, Поезд нырнул в тоннель. Станции за окном, Где-то, на запасном, Вихрем кружит метель. Рельсы в озёрах льда, Я не вернусь туда - Может, в настройках брак. Поезд по льду скользит, И отменён транзит - Что-то совсем не так. Тут, видишь, какое дело - То ли моя глухота, То ли меня одолела Личная мерзлота. Что-то совсем не так, Стоило сделать шаг, Я бы осталась там. Видимо, край земли, Просто сомкнув ноли, Ставит всё по местам. Я увезла тогда Эти обломки льда, Стоило всё пятак. Так и живу в броне. Но если ты снишься мне, Значит, что-то не так. Тут, видишь, какое дело - То ли моя глухота, То ли меня одолела Личная мерзлота. © Валерия Коренная
Любовное дело открыто. Для судей готовы места. Улики агентов добыты. Присягу даёт клевета. То плачет она, то смеётся, То путает дни и часы, С опаскою канатоходца Ответы кладет на весы. Фемида сама и не рада, Коварство идет на таран, В слезах заикается правда, Нет, ей не осилить обман. К судебному делу подшиты Все факты, вещдоки, архив. Клянётся свидетель защиты: Был ярок роман и красив, Но лишь до ловушки медовой - Ее и вменяют истцу. Даётся последнее слово Виновному в деле лицу. Вердикт и нелеп, и прекрасен, Безгрешен, как сердце богов: Влюблён, тем безмерно опасен - Нет разума там, где любовь. За что осудить можно крылья, Которым вся жизнь - это миг? Любовное дело закрыли За недостатком улик. © Валерия Коренная
Людьми управляют не боги - Не их умолять о пощаде. Даётся на случай тревоги Мольба в ритуальном обряде. Спасительной помощи кнопка, Нажал, поклонился и - к бою. Слова не бросаются в топку, Ты так их и носишь с собою. Слова не потрогать руками, Но вообразить можно лица, И впору молчать с облаками, И можно картинке молиться. Пусть эти беседы бездонны, Трудней, чем дойти до вершины - Богине не с ликом Мадонны Сказать про убитого сына. От грома и залпов орудий Спасут не молитвы, в итоге. Людьми дирижируют люди, Людьми управляют не боги. © Валерия Коренная
А на небе бегут марафон облака, Их зеркалит своей чешуёю река, Подгоняет их бег. И у финишной ленточки все упадут, И закончится их неизвестный маршрут Протяжённостью в век. Или век этот короток, как у людей, Или он бесконечен, как стойкость гвоздей И навязчивых жён. Человек это облако - было и нет, И неважно, за сколько он дней или лет - Всё равно, добежит марафон. Облака опрокинутся теплым дождём И опять поплывут неизвестным путём. © Валерия Коренная
Майор был истинный мужик, Сторонник коммунизма. Допросы он вести привык С особенным цинизмом, С трудом скрывая торжество, С упорством военкома Как подтвержденье своего Актерского диплома. Пытуемый - особый гость, Тут опыт и поможет. Кому-то надо кинуть кость, И он ее догложет, Кому-то малость подольстить, Чтоб выложил все карты, Другой расскажет (быть - не быть?) Про быстрый секс в плацкартном. Майор допрашивал, как мог - Он начинал с улыбки Тогда, совсем еще щенок, В системе этой гибкой. Она берёт в свои ряды Практически любого, А там - зависимо от мзды, Партнёра по алькову, От проходимости насквозь Через судьбу чужую, Майор оттачивает злость, В свои ряды вербуя. Теперь улыбка на лице Подтёрта у майора. Он спрашивает об отце Актёра-гастролёра. "А что для вас патриотизм?", - До-пы-ты-ва-ет-ся он. И гость пускается в стриптиз, Заматываясь в саван. Майор продвинется наверх И звёздочку получит, И грамоту, как револьвер, И от квартиры ключик, Квартиры, где жила семья Любимого поэта. Майор читал его не зря На встрече факультета. "Какой душевный был поэт, Жаль, что теперь - покойник. Какой хороший кабинет. И я теперь - полковник". © Валерия Коренная
Мечтая о друге надёжном и преданном, Мы были богатыми, как никогда, До слёз восхищались чужими победами И знали, что где-то есть наша звезда. Мы шарик земной протирали подошвами И жили с такими же рядом, как мы. Ничто не кончалось с сезонами прошлыми, Никто не боялся тюрьмы и сумы. В быту мы справлялись чужими шпаргалками И были любимыми, любящих - тьма. Мы были собой, со стальною закалкою И знали, что горе, увы, от ума. Вкушали трофей - бутерброды буфетные И были так рады любому письму. Мы просто не знали, какие мы бедные, И были счастливыми лишь потому. © Валерия Коренная
Меня прочтут, быть может, тысяч десять, А может, пять, а может, сорок. И я когда-то перестану весить, Уснув внутри своих ресничных шторок. Меня запомнит поле звуковое, Мой голос кто-нибудь возьмет в дорогу. Меня поймут, быть может, только двое, И это хорошо. И это много. © Валерия Коренная
Меня течение несло вдоль разных берегов, сломалось хрупкое весло и не было богов, в ушах звучало "Болеро" - я помнила финал, любовь тонула и добро вблизи от острых скал, и мне казалось: темнота меня захватит вмиг, одолевала пустота, на берегу старик сидел, над удочкой склонясь, не глядя на меня, плакучих ив струилась вязь и блики от огня меня встречали, как свою, в бушующей воде, и я махала кораблю, чтоб спас меня в беде, но капитан включил сигнал, приветствуя мой крик, и я подумала: финал, а где-то - материк, горячий чай и теплый плед, и почва под ногой, вода взяла мой амулет - простой, недорогой, но важный, так казалось мне - на камушке узор, он так понравился волне, привлёк волнистый взор, и я была одна, в тиши и без надежды на спасение своей души, морская глубина меня пугала, день за днём, за длинной ночью - ночь, и расширялся водоём, никто не мог помочь, меня вода звала в свой храм, захваченный в бою и говорила: не отдам тебе я жизнь твою, я дрейфовала мимо зла, крутилось "Болеро", я по течению плыла, не причинив добро. © Валерия Коренная
Меня винили, как лес, валили, я неудобный пассажир - то милый котик, то вдруг невротик, то бессердечный дебошир. Я не рядилась и не гордилась, не наживала барахла, не отбирала и не играла, не притворялась, кем не была. Меня бросали и обожали, но не любили, как любит брат. Ни накупила, ни накопила на книжной полке комплект наград. Меня ценили, при этом, били, мои системы давали сбой, меня ругали и проклинали, что я посмела прожить собой. И всё же, были те, кто любили. © Валерия Коренная
- Мне вот эту таблетку от жадности И вот эту, с цветочком, от щедрости, И в пробирку накапайте шалости, Непременно, с добавкою вредности. Не люблю, понимаете ль, пресности, Раздражаюсь мгновенно от глупости. Дайте, кстати, пилюлю от честности И, на всякий пожарный, от грубости. И таблеточку от неизбежности, Чтобы крыша моя не поехала. Дайте что-то от чертовой нежности - Растворить бы ее на молекулы. И еще, что-то респираторное, Чтоб кататься по миру безвизово. Вот вам, дамочка, пейте снотворное И сидите у телевизора. © Валерия Коренная
Сложила тысячу стихов и сотни песен, Мой слог бывал тяжёл и легковесен, Хотелось перебить все зеркала, Когда в слова не превращались звуки, И со струны соскальзывали руки, Но я всегда любила и ждала. Себя жалела, плакала навзрыд, В восторге от разбитых вдрызг корыт И падала, сражённая, ничком, Молчала на вопросы: "как дела?" И всё равно, считала, что была Тем самым, ждущим света, мотыльком. Там, впереди, всегда был тонкий луч, Он пробивался из-за черных туч, Пусть даже, самому себе назло. Я проживала в каждом из веков, Сжигала крылья в каждом из стихов И билась, билась, билась о стекло. © Валерия Коренная
Моя страна больна - она алкоголичка. Я тоже в ней жила, мне не забыть ее. Не нужно мне писать открыто или в личку. Я видела заброшенное, жалкое жилье. Я знаю, как в пиру рождаются идеи "Спасения Руси", что значит "бей ж@да". В похмелье все равны - бомжи и лицедеи. Вот-вот, твердят, допью и брошу навсегда. Но утренний глоток опять дает надежду, Мол, "я умею пить, да и не пить могу". И вдруг пустеет дом, распроданы одежды, А друг, что бросил пить, подался в стан к врагу. Как просто, если ты - во всём послушный агнец, Быть можно бедняком, а можно - богачом, Но чтоб установить проверенный диагноз, Не надо гуру быть, не надо быть врачом. У пьяницы на всё готовая отмычка, Есть штопор от проблем, дешевое вино. Моя страна больна - она алкоголичка. Я вместе с ней пила, да бросила давно. © Валерия Коренная
Мужчина мечтает быть с королевой, Он видит себя рядом с ней королём, Ходящим под ручку с роскошной девой. Каждый мужчина - крутой за рулём. Он в полном восторге от королевы, Смотрит в глаза ее, а не на грудь. Он выпивает бокал для сугрева, И вот, он уже смелее чуть-чуть. Каждый мужчина - из древнего древа, С талантами опытного вожака. Мужчина мечтает быть с королевой, А женщина хочет найти мужика. Обычный мужик не стоит мизинца, Ценность мужчины - быть богатырём. Женщина вечно мечтает о принце, Но спит она с голым своим королём. © Валерия Коренная
Мы были стаей для двоих, и я писала лучший стих о нашей жизни. Ты мне обрезал два крыла, я чуть тогда не умерла, снимая швы с них. Я зашивала их сама, с краёв свисала бахрома - презент крамольный, но я, чтоб виду не подать, с улыбкой научилась врать, что мне не больно. Мой вид - а я была без сил - тебя так сильно заводил, что ты смеялся. Ты даже стал писать стихи и начал вновь дарить духи, ты окрылялся. А мне обрезал два крыла. С тех пор я больше не врала. © Валерия Коренная
Мы не нaтовы сoлдаты, Не хотим мы вoевать, Мы ни в чем не виноваты, Мы с тобой согласны, бать. Сами шили мы бушлaты, Нашим мальчикам бельё, А на нас напала нaтa Или, как там, бать, ее. Мы поддерживаем наших, Но лишились мы домов, Ты возьми на карандашик Всех причастных бегунов. Мы же, батя, сёстры, братья, Бьёмся за своё жильё. Ты своим скажи там, батя - Пусть кончается враньё. Все начальники, как суkи, Убежали, кто куда, Плачут бабы, дети, внуки, И в руинaх города. Мэр не хочет признаваться, Улетел прочь, как пчела. Нам же некуда деваться Из Укуева села. Мы же, батя, зигoвaли, Зад подставив и плечо. Наши мальчики стрeляли, Но они здесь ни при чём. Мы вставали с четверенек, Были все за одного. Нет мужей и нету денег, Мы за cвo, но мы не сво. . . Свет наш ясный, сокол мощный, Помоги, спаси ты нас От aтaки еженощной, От гoрящих нефтебaз. На душе скребут не кошки - Взpывы, грохот и жара. Мы проснулись от бoмбёжkи В полчетвёртого утра. Мы бежали от рaкеты, Кто в трусах, кто без трусов. Нам теперь не до банкетов, Не до алых парусов. Мы в канавах оставляем Наши белые пальто. Мы же, батя, убивaeм, Только нас-то бьют за что? © Валерия Коренная
На этом человечество закрылось, Уж, если и не навсегда - пока, Как будто человечество забыло Всё то, что было в прошлые века. За неимением собак на сене, Пройдя парадом без надежд и вер, Порталы в ад, открытые на Сене, Вполне сойдут за новый "а ля гер". Где все равны, там секс и пол не нужен, Там счет ведут забитых в гроб голов. Экран в полнеба, в нём последний ужин И море из oтрублeнных гoлoв. Мужик бьёт женщину при всех, на ринге И получает первые места, А из его распахнутой ширинки Бесполая зияет пустота. История, как водится, забылась, Из мёртвой Сены вытекла вода. На этом человечество закрылось, Похоже, не на время - навсегда. © Валерия Коренная
Я забыть не могу, как слова твои были беспомощны, Как ты прятал глаза, отговорок придумать не мог. Я спиной повернулась и стала ножом кромсать овощи, Лишь бы не продолжался мучительный наш диалог. Этим острым ножом я пыталась бороться с волнением, Нарезая квадратики, меньше молекул кружки. И чем громче звучали бессмысленные извинения, Тем быстрее летели в салатницу эти куски. Я крошила на дни наши годы, круша всё, что видела, А когда ты иссяк, как себя исчерпавший доклад, Я тогда не тебя, а себя уже возненавидела За своё неумение даже нарезать салат. Зря вы, злые дожди, целый день по стеклу барабаните. Ничего бесконечного нет. Вам ли это не знать? Что мне делать, скажи, с безлимитной моей картой памяти И с горою салата? Куда мне всё это девать? © Валерия Коренная
Не принимает он в спорах участие, Он говорит, что главное - счастье, А счастье не может терпеть негатива, Тем более, жить он хочет красиво - Летать по дубаям и эмиратам И короля называть своим братом, Грудастых красавиц возить в лимузине, Но молодость, как ширпотреб в магазине - Быстро разобрана, дорого куплена, Раз, оглянулась, а носик облупленный И целлюлит апельсиновой корочкой, Тело легко разберётся по косточкам, Номер импланта запаян хирургами, Сверху замазан цветной штукатуркою. Он покатался по Крыму с невестами, Фотоснимался над горными безднами, Вызубрил долгие тосты кавказские. Все его байки покажутся сказками Златоволосой губастой красавице. Он доказать себе должен, что нравится Не кошельком с крокодиловой кожею И не кроссовером для бездорожия, Не обаяньем анестезиолога, Кстати, он чуть не забыл - к кардиологу Завтра, в двенадцать, дорога известная. Вот, и еще одна статуя треснула. Вместе с будильником сон улетучился - На раскладушке беспомощно скрючился, Еле ползёт до последней инстанции, Рядом - блудница с автобусной станции. © Валерия Коренная
Не смолкала радиоточка, На полу качались лошадки. Я тогда говорила дочке: - Почему ты ходишь без шапки? Зимы прыгали сквозь сугробы, Оставляя снежинок блёстки, Расплывались запахи сдобы Из кондитерской на перекрёстке. Дочка выросла. Отстучали Каблуки по седой дороге. Ноет прошлое за плечами, Забывая, что помнят ноги. Фотография. Два завиточка. Мостик к прошлому слишком шаткий. Говорит мне взрослая дочка: Почему ты, мама, без шапки? © Валерия Коренная
Не сплю ночами длинными - Вопросам нет числа. Стою перед витринами Людей - не барахла. Все персонажи сыграны, Достигнут идеал, И все актеры выбраны На новый сериал. Набор из сотен Гамлетов С сомнениями их. Ответы в брюхе гаджетов - Не в головах людских. Кому играть Безухова? Стоит ли мавзолей? Волнусь за Безрукова - Что больше нет ролей. Кто взыщет с алиментщиков, А кто - с большевиков? Волнуюсь, как там Меньшиков? Что думает Машков? Что всем наврал с три короба Певец до самых гланд? А в голове Киркорова Прижился ли имплант? Кто выпрыгнул из кузова Такого-то числа? Покаялась ли Бузова, У Настей как дела? Вообще, что с балеринами? Кто у кого жених? Не сплю ночами длинными, Всё думаю о них. © Валерия Коренная
- Кадр первый. Дубль первый. - Едем. Мотор. Дерево. Двор. Подъезд. Крупный наезд. Стоп. След это чьих стоп? Кто отвечает за пол? Пол на полу, а не там, где подол. Стёрли следы? Дубль два. Приготовились. Помнишь слова? Камера. Звук. Монитор. Мотор. Поехали. Двор. Подъезд. Ноги пошли. Крупный наезд. Стоп. Туфли? Сегодня зима. Где костюмеры? Что значит, нет ее размера? Она что, сама обувь должна подбирать? Вашу мать, все сидят в телефонах, работать никто не хочет, один поёт, другой гогочет, думает, его не слышно, вся группа никудышна. Какой вам перерыв? Это что, саботаж и срыв? Свет. Камера. Свет!!! Где осветитель? Что значит, нет?! Сами светите, какблять, хотите, манипуляторы, гады, безделием раненые, детством своим опоганенные. Свет. Мотор. - Кадр первый. Дубль три. - Кто в отражении? Стой! Замри! Просто замри и стой после команды "мотор", представь, что ты под стрелой и у тебя запор. Свет. - Кадр первый. Дубль четвёртый. - Чьи в кадре шорты? Убрать. Мотор. Дерево. Двор. Ноги. Подъезд. Стоп. Кто там ест? Какая жвачка? А это что? Чьяблять собачка? Здесь съемочная площадка, эй, камчатка, ваше дело - следить за светом, мы не можем снимать до рассвета. Всё. Поехали. Кто там ходит? Ей-богу, урод на уроде. - Кадр первый. Дубль четвертый. - Стоп. Ну, ты-то, хлопушка, калач тёртый. Это дубль пятый. Прошу, ребята, не останавливаемся, продолжаем. Что? Героиня рожает? Она, что беременная? Что - временное? Снимем кадр и пусть рожает, с каждой минутой всё дорожает, и кто у нас отец? Я? Ну, это полный бздец. День простоя - год геморроя. Что? Уже родила? Ну, и дела. Тут рассвет подбирается. И как это всё называется? С вами кино не снять. Пойду, бляпожалуй, бляспать. © Валерия Коренная
Никто в моих мыслях так долго не жил, как ты, Никто мои мысли не чистил до пустоты, Никто не сумел добраться до их глубины На самое дно, где хранится чувство вины. Никто не будил меня ночью, буравя мой мозг, Не плавил его, получая податливый воск. Никто не мерещился черною кошкой в окне, Никто никогда не приходил без спроса ко мне. Никто в зеркалах не отражался со мной, Не говорил, что вернётся грядущей весной, А сам приходил под утро, стуча кулаком И прятался в шкаф, делая вид, что со мной незнаком. Никто не шептал, что я не поэт и не певец, И не был трусливым, как стадо дрожащих овец, И не предавал за спиной, как сбегающее молоко. Проклятая совесть, как же с тобой нелегко. © Валерия Коренная
- Ну, как тебе Монако? - Его спросила я. Он говорит: "Однако, В пределах бытия Нам не постичь, наверно, Микроскопичный мир, Давай пойдём в таверну, Съедим с тобой пломбир И выпьем крепкий кофе, И будем дальше жить, Сверяться в гороскопе С прогнозом быть-не быть. Споём с тобою песни, Допив бурбон двойной". . . Я с ним согласна, если Согласен он со мной. © Валерия Коренная
Одни шагали на восток, Другие шли на запад, Но одинаков был итог - Так зверь идет на запах, Туда, где корм и теплый дом, Где мора нет, болезни. Одни карабкались с трудом, Другие скрылись в бездне. Одни бросали всё, что есть, Другим казалось: мало. Одни оберегали честь, Другие - капиталы. Но одинаков был итог - И странник, и изгнанник, На запад шел или восток - Всех ждал один предбанник. Пар отфильтровывал года, Ошкурив человека. Одни уходят без следа, Другие - в память века, В ту широту и долготу, Которой в жизни нету. Одни уходят в темноту, Другие рвутся к свету. © Валерия Коренная
Ох, разным ты был - потерям нет счёта, кого-то топил, кого-то с почётом выбрасывал в вечность, лишая дыхания, твоя человечность (в кавычках) - плохая. От нового года, как нового друга, глоток кислорода в минуту недуга мы ждем, любим, верим, лепечем: не трусьте, закрытые двери - не повод для грусти, а повод для встречи под знаком особым, с любимыми легче идти по сугробам и, может, в дороге, под небом, под звёздным, найдешь одинокий мешок дедморозный с простыми дарами, простыми словами, теплом, пониманием, прикосновением, со-состоянием, со-откровением, со-переживанием и со-молчанием, общими венами, детским корабликом, и незабвенными милыми граблями. И взрослые люди однажды, как в сказке, окажутся в чуде без всякой опаски, и под небесами, при добром участии им выдадут сани, летящие в счастье. © Валерия Коренная
"Он был". Звучит зловеще. Ушёл. Оставил вещи и сны, две удочки, набор блесны, два подстаканника из поезда ночного, две чашки из-под кофе из кафе и два невнятных слова, когда вернулся подшофе и, чтобы скрыть неловкость и след губной помады, усилил собственную громкость: "Всё. Так тебе и надо". Захлопнул дверь. Какой дешёвый водевиль - придумал ссору, и теперь в квартире штиль и ни намёка на тепло, за исключением гудящей батареи, часы настенные - нелепое табло - свои отстукивают юбилеи по часовой - не стрелке - ложке чайной, и только взгляд случайный еще способен понимать то, что живет внутри. Кому-то ставят "пять" за безошибочный диктант, и буквари протерты до отмытой мамой рамы, и больше не доходят телеграммы - нет адресов на карте электронной, и слышится сплошным синхроном далекий голос прошлого, игра "замри", и боль стучит внутри, но и она не так пугает, как когда-то покинувшего пристань адресата. И только при открытии дверей два подстаканника целуются друг с другом и спорят, кто из них полней, забитые по горло пустотой и замкнутые кругом. Никто не уходил. Две удочки, набор блесны, две чашки из-под кофе - всё в перевернутой подкове, включая сны. © Валерия Коренная
"Он напоминает Пизанскую башню", "он скоро не выдержит сплетни и шашни", - о нём говорили не только такое, его хоронили, смывали молвою, сжимали руками двух рек, и он, как в плену - человек, прекрасен, опасен при ясной и прочей погоде, не на земле, так на облаке место находит, идёт по эпохам, по собственным вехам, к провалам привыкший, но больше - к успехам, к тому, как снимают его на портреты, но мало и мало, ведь, это Манхэттен. © Валерия Коренная
Он объявляется раз в несколько лет, как ни в чем не бывало, просит совета (ему не нужен совет), говорит, ему меня мало. Он долго стоит у ворот с поднятым воротом, ждет, что я выйду вот-вот в шум моего города. Раз в несколько лет он предлагает руку и сердце, говорит, он мой амулет и мне никуда не деться. Он дважды женился и дважды развёлся, вырастил кучу детей, слегка поистёрся, выпутываясь из сетей. Но с каждым своим появлением он молодеет, делает обновления тела, лица, идеи, он пробежал двадцать три марафона, сбросил тонну кило и груз обуз, сменил пять адресов и сто телефонов и снова просит о встрече, обещает горы золота и тут же уходит, не опуская ворота. © Валерия Коренная
Она хотела замуж Всё десятилетие И не искала зама На роль в своей комедии. А он ей пел романсы То весело, то жалобно. Потом дошло до фарса По всем законам жанровым. Ему привычно было В ее уютном гнёздышке. Она его любила И вычищала пёрышки, Играла мелодрамы, Мистерии, феерии. Как мама, мыла рамы, Полна была доверия, Плясала в водевилях И сочиняла лирику, Писала в разных стилях, С талантами сатирика. В итоге вышла драма С раздолбанным корытцем - Она хотела замуж, Он не хотел жениться. © Валерия Коренная
Она и дочь свою учила, а не любила, она и сына привязала, но не узнала, она и мужа держала рядом - от злобных взглядов, лишь бы не били в спину снова недобрым словом, она соседей сторонилась, но не бранилась, была заносчиво-достойна, на вид спокойна и независима от мужа, её "хромушей" прозвали после его удара, в стационарах она терпела и крепилась, в себя вцепилась, сжимала губы, держалась крепко, как дед за репку, перевернула, перекрутила всё то, что было, в остатке билась сухая правда, как переправа над бурной речкой - скупой дощечкой, шаг влево, вправо, в момент - расправа, ей было больно, с нее довольно, решила: больше не хочет падать и тащит память, а память помнит, что дочь учила, а не любила, что сына просто привязала, но не узнала, что даже мужа держала рядом - от злобных взглядов, лишь бы не били в спину снова недобрым словом, не муровали в консервной банке и на спец-бланке не помечали, что не умеет любить, не смеет, не научилась. В тот миг случилось то, что прозреньем зовут обычно - так непривычно понять ей было, что не любила и то, что к финишу пришла, но не жила. © Валерия Коренная
Она тогда хотела тело Как завершенный образ. "Для тела не было предела", - Писала она опус. Когда она теряла тело, Любовь терялась тоже. Она и видеть не хотела Теперь чужое - ложе. И поняла, пока летела По жизни, страсть обрушив: Она тогда хотела тело, Забыв про душу. © Валерия Коренная
Она уезжала из этого города вечность назад Купейным вагоном скорого поезда. Помнят глаза, Как ускорялась платформа, а после - оборвалась, Так обрывается самая главная, прочная связь. Так остаются следы от стежков на узорчатой скатерти, Так протирается место просящего мелочь на паперти, Так бахрома навсегда распускается, нитка за ниточкой. Так прикрываются двери за уходящим на цыпочках. Помнят глаза, как бежал он за поездом мчащимся, Так бы бежать соревнующимся учащимся Где-нибудь на стадионе, под крики болельщиков Или за теми, кто злостные неплательщики. Она возвращается в этот поселок, казавшийся городом, Но почему от домов тянет этим пронзительным холодом? И почему он застыл на платформе столбом, в ожидании, И почему облупились и так поседели все здания? И для чего телефон-автомат, если двушки все канули? Может, всё дело в расставленных прошлым капканами? Может, не зря говорили подружки болтливые: Не возвращайся туда, где была ты счастливою. © Валерия Коренная
Она в тринадцать проглотила Мопассана - Библиотека у подруги многогранна. Она познала с ранних лет кокетство, Мечтая вырваться из медленного детства. Она хотела выйти замуж за француза И стать одной, его единственною, музой, И получила то, что так хотела - Французу отдала любовь и тело. Ей было сорок с длинным хвостиком коварным, Она прошлась по магазинам антикварным И дома думала, расстёгивая блузку, Что Мопассан гораздо круче на французском. Промчались годы, как взбесившиеся стрелки, Не тормозят они в неравной сделке. Она дробит всю жизнь свою на звенья И научилась жить одним мгновеньем С тех пор, как проглотила Мопассана, Заев его румяным круассаном. © Валерия Коренная
Они убивают по пятницам. Самых опасных. Самых красивых. Да что там? Прекрасных. Тем и опасных, что рядом они - так ничтожны, Что ссылка полярная, в край бездорожный, Любому из них - катастрофа, несчастье. Опасных прекрасных ничто не ломает на части. Улыбка легка, когда нечеловечески трудно, Но их убивают. По пятницам. Казнью прилюдной/ Или подальше от глаз под плакатом "все смертны", "Уходят" опасных, не дожидаясь десерта. Уничтожают, спасая себя от ареста. Зона-страна, злобное лобное место. Они убивают по пятницам, чтоб выходные в доме, с детьми провести и значки накладные, словно заначки, раскладывать горсткой. Они убивают по пятницам. А к понедельнику - новая вёрстка. © Валерия Коренная
Падают с неба крыши, птицы кричат от страха, На перекрестке замер цвета огня сигнал. След от залётной пули приберегла рубаха, Только ее хозяин этого не узнал. Разъединились судьбы, переплелись соцсети, Вороны облепили скользкие валуны. Матери доживают, не вырастают дети И ничего не слышат, кроме сирен войны. Окна никто не моет - в них перебиты, рамы, Содранные коленки - так и не смыта кровь. Падают с неба крыши и догорают храмы. Кто поджигал однажды, сделает это вновь. © Валерия Коренная
Партер ликует, марш звучит, Пыль сотрясает воздух, Софитов сходятся лучи На запевалах-звёздах. На сцене бесится экран Гигантского размера. Окутал публику дурман Несокрушимой верой. И надрывается артист, Отдавший душу бесам, А за толпой следит чекист С особым интересом. Достигнет пика сей накал, Певцы порвут рубашки, И зрительный поймает зал От Воланда бумажки. © Валерия Коренная
ООдин, другой, пятидесятый И пятисотый - шли стихи. Так в бой матёрые солдаты Несут с собой свои грехи. То стих ручьем бежал невинным И поднимал песок со дна, То водопадом шел лавинным, Собой упившись допьяна. То он в трёх строчках заблудился И превратил себя же в смех. Но самый первый стих родился, Когда свершился первый грех. © Валерия Коренная
Пишет тётенька комментарий: "Вы такая страшная, старая, Вас пора поместить в гербарий, Прямо вместе с вашей гитарою. Вы зачем себя фотографируете - Ножки крестиком, как молодушка? Вы давно уже деградируете И больная на всю головушку. Вам же скоро сто лет исполнится. Я, пожалуй, вас вдохновлю: Хоть из вас ни жена, ни любовница, Но стихи ваши я люблю". Разговор мой обычно коротенький, Я к себе не тяну на аркане. Я ответила этой тётеньке Как могла, без обычной брани, А потом я ее заблокировала, Но осадок остался гаденький. Знаю, вас это сильно шокировало, Дорогие тётеньки-дяденьки. © Валерия Коренная
Пиши в тетрадь, уже пора писать о том, что невозможно не сказать, о чем уже не думается всуе, мы были там, где в нас дышал январь, в том в январе запрятался янтарь и растворился в жарком поцелуе. Пиши в тетрадь о том, что нужно знать, но никогда потом не вспоминать и только дать глазам впитать пространство, заполнить словом белизну страниц, описывая непохожесть лиц, их неизменность и непостоянство. Пиши себя на рамочном холсте, продолжись в красоте или коте - в конце концов, он божее созданье, а ты - в единственном своем числе - останешься в словах и барахле. Нам не дано, увы, переизданье. Пиши на нотный стан свои слова, от "до" до "си" - короткая глава, одна октава жизни этой бренной, пусть кто-нибудь твой расшифрует код, судьбу твою по нотам пропоёт, чтоб ты не потерялся во вселенной. © Валерия Коренная
- У меня от вас неприятное наслаждение, что-то в этом явно не то, не могу понять, может быть, совпадение или виной белоснежное ваше пальто, но после каждого вашего слова во мне просыпается что-то хорошее, засыпает на ночь, потом просыпается снова и становится моей тяжкой ношею. Неужели, я становлюсь лучше, глядя на вас, слушая вас? Вы даже со мной неразлучны, как набор на витрине сыров и колбас. Помогите же избавиться от этого наваждения, прекратите быть такой положительной, я получаю от вас неприятное наслаждение и почти перестала быть раздражительной. Вы из меня делаете не меня, а какой-то, мне непонятный, алмаз или даже брильянт высекаете из огня, помогите же мне отписаться от вас. © Валерия Коренная
Плохо то, что больше нет побед, Годы вянут, как цветы букета, Да и сам букет бездонных бед В каждый дом приносит свой привет. Хорошо, что дед не видит это. © Валерия Коренная
Спит население страны, Не ожидая трибунала, Не веря близости весны. Уснул Шекспир под смех комедий, И каждый первый доброхот От исчезающих соседей Подсчитывает свой доход. Отцам, хлебнувшим муть баланды, Везде мерещатся враги, А мамы - жертвы пропаганды - Жуют промытые мозги. Чем дальше в лес, тем толще ветки И тем сильнее их удар. И жалуется сын соседки, Что недоплачен гонорар. А впечатлений вечно мало У всех, сидящих на цепи. Под крики первого канала Не вздумай думать - ешь и спи. © Валерия Коренная
Почему, когда было мне нестерпимо плохо, я не мог ни держаться за воздух, ни сделать вдоха, но рядом с моими следами были твои следы? - Я всегда шел с тобою, берёг тебя от беды. - Почему ты сказал, когда дверь отворилась, скрипя: "Подержи моё небо, пока держу я тебя. Чтоб не так было больно с тела срывать бинты"? - Я всегда с тобой рядом, спасаю тебя от беды. - Почему же сегодня здесь только одни следы? - Это я несу тебя на руках, унося от беды. © Валерия Коренная
Поезд. Ночь. Гостиница. Монмартр. Девяносто франков на двоих. Душ - в конце, по коридору. Март. Ресторан-таверна "Белый стих". Суп из лука. Жарятся креветки. Баклажаны. Запахи. Фритюр. Ночь. Париж. Фонарики на ветках. Дамы в ожиданье авантюр. Календарь завис. Сменилась мода. Юноша. В руках - аккордеон. До сих пор он там стоит, у входа, Взрослый и другой, но всё же, он - Пьяный, нищий, никому ненужный, Кроме этой площади ночной, Инструмент его поёт натужно - Он такой же старый и больной. Как хозяин, стал с годами глуше. Клавишам труднее скрыть обман. Пусть слабее слышать стали уши И давно не видно парижан. Поезд снова вынырнет из марта, Будет вновь старик тащить багаж. Поезд. Ночь. Гостиница Монмартра. Неизменен за стеклом пейзаж. © Валерия Коренная
Пока мы не накрылись медным тазом И ждём открытия хотя б второго глаза - О третьем не мечтаем мы уже. Мы всё проспали, лёжа в гараже, Пока страна толпою шла на базу. Весь мир кругом токсичным стал, заразным. Один спасается убийственным сарказмом, Другой - и враг, и вражеский агент, А третий, с виду, вроде, несуразный, Но подчищает сетевой контент. Пока в продаже водка, хлеб, консервы, Нам не страшны расшатанные нервы, Мы сможем приспособиться везде, Но подгорает на сковороде И почему-то, каждый блин, как первый. © Валерия Коренная
ППока взрывaлись бoмбы, В Берлине шли концерты. Дымились катакoмбы, Трудились фармацевты, Работали заводы По выпуску снaрядoв, Из всех водопроводов Шла крoвь для марш-парадов. Пока взрывaлись бoмбы, В Берлине шли премьеры, И отрывались трoмбы У тех, кто жил без меры. Улыбки на обложках, Растущие зарплаты, Летели неoтлoжки В бoльничные палаты. Пока взрывaлись бoмбы, На кратких перегонах Расшатывались пломбы Запаянных вагонов. Слетали с них засовы, Чтоб сохранить в сугробах Следы от пуль свинцoвых На полoсатых рoбах. В безнoгoм инвaлиде С бинтами, с костылями Столица спит и видит Кальмаров с трюфелями. И пот стекает по лбу, И капают проценты. Пока взрывались бомбы, В Берлине шли концерты. © Валерия Коренная
Полмира исходила и объездила, От айсбергов спасалась, от жары. Я знала дурака в лице гроссмейстера И мудреца, что подметал дворы. Меня читать учили академики, Живущие в тиши библиотек, Но женщина, лепившая вареники, Открыла мне, что значит "человек". Я мучилась над тяжкими задачами, Чтоб получить почётный свой диплом, Но дал трояк последний свой, заначенный, Пьянчуга из пивнушки за углом. В вине искала истину, в гадании И в каждом не сбывающемся сне, Но преподал науку сострадания Младенец, улыбающийся мне. Не знающий ни слова, ни приличия, Не отличая правды от игры, Он полон был врожденного величия От мудреца, что подметал дворы. © Валерия Коренная
Ползи и кайся - тебя простят, не сомневайся, встань в общий ряд, иди на порку, кругом враги, ты гимнастёрку и сапоги надень и смело шагай на фронт, за чьё-то дело за чей-то фонд, получишь орден, а не медаль, а следом - ордер, арест и - вдаль, на крайний Север - там твой ГУЛАГ, где гибнет семя, где твёрд кулак, ты и готов бы уйти в запой, но ходят толпы вслед за тобой, и каждый жаждет и ждёт, что ты слетишь, как с башни, вниз с высоты, откройся миру, найди мотив, продай квартиру, отдай актив, скажи, что надо - простится долг, идёт парадом позорный полк, ты не один в нём, подобных - тьма, под снегом, ливнем, тюрьма, сума, сильны масштабы, за пядью пядь, теперь себя бы еще продать, ты можешь тоже, ты на виду, а значит, должен дожить в аду, не роль, так ролька, коль есть запал, есть страх - и только, а стыд пропал, не сомневайся, встань в общий ряд, ползи и кайся - тебя простят. © Валерия Коренная
Посмотри, течёт извилисто река. Хочешь, с удочкой сиди на берегу, Пусть плывут в реке другие, а пока Помаши рукой другому рыбаку И лови, что попадётся на крючок, Из реки кого-то выловишь всегда. Повезёт, твой стол украсит балычок И другая натуральная еда. Если хочешь, по течению плыви, Наблюдай за всем, что видишь ты вокруг. Может, попадёшься в сеть любви Или рядом вынырнет вдруг друг. Пришвартуй себя, иди, гуляй в порту, Путешествие в полжизни совершив. Пусть другой плывет на маленьком плоту. Выбор есть всегда, пока ты жив. © Валерия Коренная
Предназначение? Жизнь проживать в ожидании - Вновь ежедневно учиться ходить, говорить. Новая встреча - последний аккорд расставания, Дружбу заводит с иголкою тонкая нить. Главный стежок, он до самого финиша тянется, Главный стишок, он всегда появляется в срок, В планах песчинки - свободно пройти между пальцами, После - зарыться дурной головою в песок. Ждёт до рассвета земля, чтобы прыгнуло солнце, Прямо в корзину лугов угодило мячом Баскетболиста незримого, первопроходца. Ждёт не дождётся бедняк, чтобы стать богачом. Ждёт ничего не желающий - ночью, под утро, - Чтобы свершилось само по себе волшебство. Жаждет свободы лицо под прилипшею пудрой, Тщетно надеясь, что кто-то отмоет его. Ждёт неизвестный поэт похвалы и признания, К миру готовится тот, кто не знает войны. Предназначение? Жить каждый день в ожидании Нового вдоха и шага, и красок весны. © Валерия Коренная
Приглашу тебя я в свой дом Приглашу тебя я в свой дом, И станцую я с тобой вальс. На три четверти гремит гром И пытается пугать нас. Если хочешь, я сварю борщ, Испеку с клубникою торт, И надену лучшую брошь, "Высший, - там написано, - сорт". Я уткну в твое плечо нос, Мы из рук с тобой сомкнем круг. Рядом с нами сядет мой пес, Это значит, ты - его друг. Мы с тобой сыграем в шах-мат, И закончится ничьей матч. За окном чечётку бьёт град - Повелитель скольких крыш дач. И неважно, что ты съел торт, То, что в шахматах - опять ничья. Я ведь точно знаю: ты тот, С кем всегда хотела быть я. Мы с тобой уже седьмой март, Что практически - седьмой том, Да и пёс тебе всегда рад, Значит, это тоже твой дом. © Валерия Коренная
Просто купить парик и выйти в свет Просто купить парик и выйти в свет, Став невидимкой, как мыльные пузыри, И на любой вопрос получить ответ, Чтобы никто не узнал, что живёт внутри Целый букет лесов и бесснежных гор, Ливней, когда дождинки размером с град, Лунной дорожки, сломавшей глухой забор Лишь потому, что нет у нее преград, И полотно велюра, зрачками звёзд Глядя в земную бездну из гугл-карт, Сходится на горизонте в гигантский мост, Что вдоль земли растянулся, как леопард. Только глаза его огоньками горят, Лодка, как конькобежец, скользит по реке, Зрители-ивы с билетами в первый ряд, И среди них - одна - в моем парике. © Валерия Коренная
Провожу эксперимент я и пишу: Камала - душка, Трамп - нарцисс и заговорщик, никакой не президент. Голосуйте за Камалу, будет вам своя избушка, В дорогие магазины - дармовой абонемент. Трамп, он рыжий, конопатый, может, дедушку - лопатой, Может женщину - ребёнком или Путина - бревном, Этот клоун хочет мира, хочет, чтоб твою квартиру Не забрали нелегалы, не отправили б на слом. Как он может, как он смеет на ногах стоять часами, Говорить, как заведённый, развлекать свою толпу? То ли дело, наша Харрис, по бумажке, по суфлеру В каждом слове мочит Трампа, бьёт по рыжему, по лбу. Как он смеет издеваться над трансгендерами в тюрьмах, Если пол они желают заменить на пол другой? Мы должны платить за это, мы равны, мы всех ровнее, Как уходит он от пули? Явно, что-то с головой. А Камала, ей всё мало, у неё своя программа: Мальчик девочкою станет или же наоборот. Главный враг сегодня - рыжий, волосатый, конопатый. Кто за Трампа голосует, тот законченый идьёт. Я люблю эксперименты, ими я делюсь с друзьями, И сейчас хочу проверить, как товарищ Цукерберг Этот пост засунет в задний, дальний уголок фейсбука, Чтоб никто его не видел ни сегодня, ни вовек. Я не стану удивляться ничему уже, наверно: В мире войны, как микробы, исчезает род людской. Выбор каждого быть должен самым правильными сегодня: Голосуйте за Камалу, счастье потечет рекой. © Валерия Коренная
Пути трамвайные - конечные, жизнь - на весах. Пылятся платья подвенечные в больших шкафах. В конторе главного конструктора живут рабы. Билет в руках не у кондуктора - а у судьбы. Есть выбор - двигаться по линии иль поперёк, И там, и там засыплет инеем, вплоть до серёг. Жить, оставаясь чужестранцами или уйти. Но там и там к конечной станции ведут пути. © Валерия Коренная
Пытаюсь развить в себе доброту, Отдыхая между боями В наблюдении за переобувающимися на лету Из солнечного Майами. © Валерия Коренная
Раздвигала стены, ломала пол, Потолок покрасила в белый цвет. Но куда мне деть этот старый стол, За которым завтрак был и обед? Все четыре ножки повреждены, От стола осталась одна доска И следы от чашек, как от вины, И по центру вмятина от волчка. Я вертела стол, словно время, вспять, Покрывала лаком его бока, Но сидят за ним поколений пять, И царапает имя своё рука. Постелила новый паркетный пол, Всё блестит, хоть сейчас приглашай бомонд. Но остался в памяти старый стол, А вокруг всегда - капитальный ремонт. © Валерия Коренная
Родился Иаков Вторым близнецом. Не рвался в атаку, Не спорил с отцом. Он не был богатым, Он не был банкрот, Но стал старшим братом И начал свой род. Несхожими были Ребекки сыны. Они не дружили, Раздором полны. Иаков - без гнева, Без правды - в вине, По лестнице в небо Ходил он во сне. Скитался Иаков, Сменялся режим, Он мыслил инако, Своим - был чужим. Зачем он родился? Чтоб жить в кандалах? Он с ангелом бился На белых крылах. Остались повадки Двух братьев-врагов. Он вышел из схватки Сильнее богов, Настолько взволнован, Что кончился спор. Переименован Он был с этих пор. И женщины знали: Он - лучших кровей, Покорно рожали Ему сыновей. Изношено платье, Жара на дворе. Пятнадцати братьям И младшей сестре Давал в полночь кров он В голодном краю, Был мастером слова, Но жил, как в бою - Без света, без окон, В нелегком пути, Прослыл он пророком, Был ангел . . . почти. Он жил до заката, Как гордый орлан. "А шёл брат на брата Ваш, ангельский клан?" - Любил рассуждать он, Гоняя стада, О жёнах, о брате, Что скоро - страда. Не ведал он гнева И знал, где душа. По лестнице в небо Ушёл, не спеша. © Валерия Коренная
На углу 57-й и Бродвея звучал саксофон, я остановила свой марафон и слушала, млея, его восхитительный джаз, и спешила толпа Манхэттена, небоскребы себя напоказ выставляли, дразня силуэтами, чемоданы, коляски, велосипеды, автобусы, автомобили летели, словно торпеды, асфальт каблуки долбили, зеркала отражали небо, покрытое облаками, я стояла и думала: мне бы полетать вместе с нотами над веками. Он играл, жизнь летела, истощая минутный запас, и подумать я не успела, как исчез восхитительный джаз. © Валерия Коренная
Сквозь дырявое сито просыпался дождь. Темнота во вместилище света. Придавила бетонною тяжестью ночь. Чип заглючил. Зависла планета. Недоступная взору большая рука Крутанула свой каменный шарик, И поплыли, подняв плавники, облака, В черном небе зажёгся фонарик. Он дорогу светил для светил в темноте, Подключенный без провода к вышке На другом конце света, в иной долготе, В сковородке под выпуклой крышкой. Круглый шарик карабкался на окоём Подрумяненным рыжим бисквитом, Просыпались и сыпались крошки дождём Сквозь дырявое старое сито. Жизнь несчастной дождинки - один эпизод, Ей бы выплакать слёзы в жилетку И увидеть в своем отраженье восход Там, где солнце включают в розетку. © Валерия Коренная
Не так давно, буквально в эти выходные, Узнала, что слоны бывают голубые. Но помню я с доисторических времён, Как на поляне розовый жил слон. Видать, со временем, и мода на слонов Меняется, как обувь у врунов. © Валерия Коренная
Чтоб осталось только дело, Слово стоит отменить. Вот бы, прилагалась к телу Дела тоненькая нить. Слово глупо и жестоко, Слово ранит, как копьё, Пробивает насквозь током, Демонстрирует бельё. Слово, говорят, основа, Слово - тьма и слово - свет. Ничего нет хуже слова, Но и лучше слова - нет. © Валерия Коренная
Снег задержался на сезон в моей постели, и хладнокровный телефон уснул в отеле, снег делал всё, что мог и, не желая слушать, он прижимал себя ко мне, вмерзая в душу и, как колодезный металл, без чувств, без гнева, он слишком вкрадчиво шептал: "Ты королева". И я поверила ему, его согрела, недобро освещая тьму, свеча горела, узор сплетался на стекле, сверкала ёлка, "свеча горела на столе", но так недолго. © Валерия Коренная
Я была уверена в конечности Каждой встречи. Сколько ей отмеряно, Столько и продлится связь невечная. Я была такой самоуверенной, Что легко рвала все связи прочные. Вот и ты, попавшийся на удочку, Двигался под музыку лубочную, Под мою чарующую дудочку. Но однажды, в час послеполуденный Преисполнилась я не любви, а гордости. Взорвалась консервная посудина - Это у тебя истёк срок годности. © Валерия Коренная
Стереть слова, что сказаны по глупости, Кругом рассыпать ядовитый дуст И отозвать все собственные грубости, Что вырывались из безумных уст. Назвать грехи стыдом - не заблуждением И выкорчевать их, за пядью пядь, И выкупить все взгляды осуждения Всех тех, кого не стоит осуждать. Матч отыграть, голы считать ошибками, Скрывающими ложь пустых бравад И, насладясь журнальными подшивками, Увидеть всё, в чем был ты виноват. Тогда, быть может, проблеском из полночи Откроется единственный твой путь И всё, что совершил, внезапно вспомнится, Но это не захочется вернуть. © Валерия Коренная
Стояла у тяжелого штурвала, Ночами убеждала зеркала, Что выбор этот лично совершала И никому, конечно, не врала. Принадлежала к дефицитной касте - Не ела мясо, не пила вино И проходила ежедневный кастинг На роли второсортного кино. Не море - океан был по колено, Космические дали вмиг брала И взглядом разрубить могла полено, И золотом окрасить купола. При всей своей величественной стати Прошла через игольное ушко, Но зеркало сказало громко: "Хватит, Не притворяйся, что тебе легко". © Валерия Коренная
Стучится громом пульс в висках, Стучится в дверь сосед, Стучится истина в веках, И пьяница - в буфет. Стучит окно, создав сквозняк, Стучится рождество, Стучит из-под земли горняк, Чтобы спасли его. Стучит по крыше дробью дождь, По трассе - сапоги. Стучатся миллионы тёщ Своим зятьям в мозги. Стучит по клавишам радист, В шкафу стучится моль, Стучит продюсеру артист, Чтоб заработать роль. Стучит по трубам трубочист, В стволе стучит свинец, Стучит трясущийся путчист, Предчувствуя конец. Стучится плотника топор, Стучится свет во мглу, Стучится мяч, спеша во двор, И дятел - по стволу. У стрелок монотонный стук, Звенящий стук - у льда, Стучит по лестнице каблук, По рельсам - поезда. Стучит вода, забравшись в кран, Молекулы дробя, Стучит пузатый барабан, Оглохший от себя. Стучат ценители баклуш И тонут в болтовне, Стучит гвоздями в стены муж, Чтоб угодить жене. Стучит тайком на брата брат, И шариком - жонглёр, На прапора стучит солдат, Впоследствии - майор. Стучат тяжелые шаги, Вбивая в сердце страх, Бьют по дорогам сапоги, Гроза стучит в горах. Стучит набатом в дверь вoйнa, Жизнь падает в цене, И раздаётся стук со дна В растоптанной стране. © Валерия Коренная
Тебя, как всегда, обманут, сынок, Ты просто еще об этом не знаешь. Не тех ты, сынок, проклинаешь. Картонный тебе поставят венок, Чтоб не был ты одинок. Тебя, как всегда, отправят, сынок, Туда, откуда не знают возврата, Ты не виновен, мать не виновата, Что твой состоялся последний звонок. И в этом ты не одинок. Тебя, как всегда, забудут, сынок, Как только другие займут твое место, К другому плечу прижмётся невеста, И мама заплачет: "Ты мой ангелок". И в этом ты не одинок. Ты, как всегда, не нужен, сынок, Когда ты остался без рук и без ног. Повесят тебе на грудь орденок, Отправят подальше от глаз и дорог, Туда, где легко нажмётся курoк - На пару секунд взовьётся дымок, Останется имя и несколько строк - Так твой и закончится срок. И если ты думаешь, что одинок, Не только тебя кинут, сынок. © Валерия Коренная
Табличка в аэропорту: Страну ты выбрал, но не ту. У нас в стране нет языка Уже, а не пока. © Валерия Коренная
Толпа чемоданов, сбивая друг друга, По кругу железному вьётся, как вьюга, Знакомые руки ища. Толпа чемоданов в соседстве случайном Хранит никому не подвластные тайны В спрессованных плотно вещах. Цветные, смешные, разбитые в схватке За место под брюхом летящей крылатки, Заполненные до краёв. Толпа чемоданов, не зная комфорта, По ленте гигантского аэропорта Везёт дорогое тряпьё. Измятые ранцы, ботинки и сланцы Кругами вращаются в бешеном танце То парами, то, как миманс. И кто-то незримый, в кулисах, за кадром, Ларцы и коробки линейной эскадрой Кидает в случайный пасьянс. Со стразами платья, штаны и ковбойка Отправятся скопом в утиль, на помойку, Как только настанет их срок. Придавлены прессом перины принцессы, Горошина смята тяжелым процессом Внутри перекрестья дорог. Колёса сломались, замки отлетели, Разорваны молнии платьев в борделе - Когда-то кончается пир. Толпа чемоданов, не зная предела, По ленте бежит, демонстрируя смело Богатый свой внутренний мир. К ним тянутся руки, терзаясь в разлуке - Измятые шарфики, юбки и брюки - Их, к счастью, окончен полёт. Движеньем среди человеческой плоти Толпа чемоданов на автопилоте По ленте железной плывёт. © Валерия Коренная
Анна Каренина спорила с Грушенькой: Кто из них лучше, кто большая душенька - Та, что в любовь - с головой Или кто голову буйную - поезду. Грушеньке было б подобное боязно, Ей бы остаться живой. Анна Каренина - мудрая женщина, Чуть избалована, в меру разнежена Слугами, мужем, дитём. Грушенька в юности встретила шулера И оказалась глупа и обжулена, Вымокла, как под дождём. И содержанкой была, и оставленной. Что ей с того, что вдруг стала прославленной Тем, что распутна, бедна? В доме Облонских смешалась история, Всё оказалось сплошной бутафорией, Как на картинке - весна. Анна Каренина - женщина страстная, Только затеяла игры опасные С грозной хозяйкой-судьбой. Болью растерзана, страхом, доносами, Проще ей было лежать под колесами, Чем оставаться живой. Грушенька вышла на этой же станции - Время всегда сокращает дистанцию, Как в старомодном кино. Анна стояла, склонясь над платформою, Всеми забытая и беспризорная - Будет, чему суждено. Анна и Грушенька встретились взглядами - Им обменяться б судьбой и нарядами И кровожадностью лет, Но на платформу, вполне себе счастлива, Вышла из поезда Катенька Маслова И изменила сюжет. Анна забыла про поезд с колесами, Грушенька больше не бредила грёзами - Быть не хотела рабой. Катя смотрела на мир с придыханием, И ни одна не горела желанием С кем-то меняться судьбой. © Валерия Коренная
Цель солдата - убивать И не быть убитым. Цель больного - выживать, Битым ли, небитым. Цель течения - моря, Нет для них предела. На листке календаря - Вся зима - пробелом. Быть защитой - цель стены, Цель пути - в финале, Обновленье - цель весны, Цель актера - в зале. Точен снайперский прицел, Лес - в наряде летнем. Только вот, у жизни цель - Прибежать последним. © Валерия Коренная
Цена в рублях, в копейках были двушки, И некому на них теперь звонить, И не скрипучи больше раскладушки, И память можно в облаке хранить. Остались не потрачены минуты, В которых скрылись запахи весны. О прошлом не жалею почему-то, Его, наверно, поглотили сны, Как поглощают все следы бахилы И взмахи рук большому кораблю. Плачу за всё, что в розницу купила, Что оптом никогда я не куплю. © Валерия Коренная
Твой ребенок - это твой учитель Или нет, скорей, увеличитель Всех твоих пороков и проблем. Это твой наставник, обличитель, Покровитель и разоблачитель Нерешённых споров и дилемм. Если будешь ты чернее тучи, Нелюбимым, злым и невезучим, И себя захочешь уличить, Вспомни, твой ребенок - лучший случай. Если ничему он не научит, Никому тебя не научить. © Валерия Коренная
Ты первым был, кто уходил, любя. Ты слишком горд. Куда мне до тебя, Возвышенного в благородном жесте? Ты поскупился даже на упрёк, А я стояла, словно стебелёк, Прогнувшись под удельным весом жести. Ты был красив и в профиль, и анфас. Уход приправив ассорти из фраз, Чтоб выглядеть по-рыцарски достойно. Я даже загляделась на тебя. Ты первым был, кто уходил, любя, А я была, как никогда, спокойна. И я смотрела вслед, тебя не торопя, Ты первым был, кто уходил, любя. Ты уходил, вернее, уползал, Нарядный, как украшенный танцзал, И заметал свои следы дорожной пылью. Ты просто ослепительно сиял И перья за спиною расправлял, Но я-то видела подрезанные крылья. И не заметил ты в приливе чувств, Что сам себе ты в этот миг был чужд, Не сдвинувшийся с места ни на йоту. Ты шел и шел по собственным следам, Ты уходил, а я осталась там, Где бесконечна полоса для взлёта. И я смотрела вслед, тебя не торопя, Ты первым был, кто уходил, любя. © Валерия Коренная
Ты послушай меня, Пока в памяти мама. Ночь угрюмее дня - Это жизнь, а не драма. В переулке темно - При любом варианте. Балерина в кино, Как волчок на пуанте, Что на кухне своей, В окружении вилок И рядов батарей Недопитых бутылок. Там, где сцена, там ложь - Помни, дочка, об этом. То, что видно из лож, Не дают по билетам. Там артисты в поту, Там разбитые ноги. Гений скучен в быту, Он, как столб у дороги, Как безликость листа - Для зимы близорукой. Возвращенье в пункт "А" Стало адовой мукой. Нету веры в весну, Сивка спряталась в бурке, Моль проела страну И темно в переулке. © Валерия Коренная
Ты столько раз любила, Что каждого забыла - Нет лиц и нет имён. Ты столько раз летала И потому устала, Как ворон - от ворон, Их бабских разговоров, Их не немых укоров, Пророческих "кар-кар". Ты столько раз любила, Что обо всём забыла. Забывчивость - твой дар. Ты, как безумный поезд, Который так напорист, Что мчит без тормозов, Собой любуясь в рельсах И лапках эдельвейсов Над зеленью лесов. Но равнодушен к ранам Играющий стоп-краном, Он правит бал. Его лицо - насмешка. Вагоны вперемежку С мельканьем скал. Ты за одних держалась, А за других цеплялась, Всё от тоски, А подсчитать их, кстати, Тебе, пожалуй, хватит Одной руки. © Валерия Коренная
Ты веришь в безнаказанность героя, Ты обречён играть одну и ту же роль, Все остальные сыграны, твой гол король, Идёт он, прикрываясь, перед строем, Чтоб завершить свою финальную гастроль. Ты ампутировал себя по шею, Как Берлиоз, счастливо встретивший трамвай. И, как надёжно ты себя ни прикрывай, Ты простилаешь за собой траншею, Дорогу к трону - твой, такой желанный, рай. Ты всё отдашь, чтоб оказаться ближе К недосягаемой - для прочих - высоте, Готов ты даже искупаться в кислоте, От чувств избытка сапоги оближешь И сам себя прибьёшь гвоздями на кресте. © Валерия Коренная
У каждого свой личный стиль, Своя черта, своя манера. Один назвал автомобиль Неженским именем Валера. Другой писал нон-стоп стихи, Ловя из космоса сигналы, И извинялся за грехи, Которые не совершал он. А третий, вечно во хмелю И подозрительный, как Зорге, Писал: "Не видя вас, люблю, Не слыша вас, от вас в восторге". Романтики, что говорить?! Умеют, черти, удивить. © Валерия Коренная
Уходила, как гром, как на казнь пред народом, добивала пером недобитых уходом, превращала в строку след глухого удара, сотни раз на веку отключала радары, чтоб не чувствовать боль от беды неотлучной, а доигрывать роль пьесы собственноручной и плести кружева, бросив их на бумагу, только помнит молва по последнему шагу. Громко хлопала дверь, вдаль несли поезда, я б вернулась теперь, если б было куда. © Валерия Коренная
В этой семье бесконечно велась война. Бабка свою каморку так охраняла, Что если сын заходил в нее с бодуна, Бабка хрустальную пепельницу швыряла. Даже в меня летел тот хрусталь, и не раз, Я-то была молодой женой ее внука. Три поколения - тысячи сказанных фраз, А сколько их было говорено даже без звука. Звук - это мелочь, у бабки силён ультразвук, Квартирка в три комнаты - бывшая блочная "двушка". Мой муж молодой - этой бабки законный внук - Мне говорил, что была у нее "вертушка" Прямо туда, на самый высокий верх, Она им звонила, чтобы убрали соседей. Сама, от греха подальше, тащилась в сквер - Пересидеть, пока точки не будет в беседе. Бабка всю юность свою посвятила сыну, В люди его выводила, кормила кашей, Растила она из сына, понятно, мужчину. "Невесту найду, - говорила, - всех девок краше". И даже нашла, да невеста сбежала быстро - Трудно принадлежать не себе, а кому-то. Эта невеста захомутала министра, Не дочитав половины "Крутого маршрута". Бабка сама, как узнала об этой книге, Разорвала ее в клочья, чтоб не светилась. Ей же всегда интереснее были интриги, Она на интригах этих озолотилась И под матрасом хранила заначку-получку. Когда из страны уезжали мои родные, Хрусталь с лейтмотивом "американская ты вонючка" Летел в мой некрепкий висок - бабкины позывные. Бабку не видно было в дыму папиросном. Я тоже сбежала оттуда - всё, как по нотам, - Но не потому, что бабка была несносной, А потому, что внук ее вырос таким, как она, патриотом. © Валерия Коренная
В кино любой сниматься может, Кто вышел мастерством и рожей. Не каждая годна принцесса Для политических процессов. Но стоя на большой трибуне, Не будь ты дураком, как клуни, И чтобы не марать мундира, Не сотвори себе дениро. © Валерия Коренная
В любом вопросе прячется ответ, В любом пиру - предчувствие чумы, На темной стороне не виден свет, На светлой стороне не видно тьмы. В любом начале - окончанье действа, В любой нормальности живет изъян, Есть в гениальности - зерно злодейства, Не могут друг без друга инь и ян. Без клеток не бывает беглецов, Где есть любимец, должен быть изгой, А не было бы в мире подлецов, Их изобрел бы кто-нибудь другой. © Валерия Коренная
В партере места дороже. Ты платишь, чтобы морщины Увидеть на тонкой коже. Актерскую чертовщину Ты ждешь в упоенье сладком, Считаешь часы до встречи, Утюжишь на брюках складки, Готовишь цветы и речи. И вот, наступает вечер. Билет в первый ряд партера Всегда тебе обеспечен, Как воздуху - атмосфера. Актеры как вид похожи С галёркиной дешевизны. В партере места дороже - Так ближе к иллюзии жизни. © Валерия Коренная
В том доме, где жил ты, знакомы узоры На стенке, к которой прижата кровать. Там тонким штрихом нарисованы горы И пахнет обедом, что стряпает мать. Там дед мировые решает проблемы, Не видя проблемы, уткнувшись в кроссворд. На старом рояле, где стёрта эмблема, Отец подбирает финальный аккорд. Там бабушка старые сказки читает, Кричит попугай о нелегкой судьбе. И мама, веселая и молодая Не знает еще ничего о тебе. Там мячик застыл дед морозом под ёлкой, За окнами холодно в зимнюю рань, И ты вырезаешь роскошную чёлку, Пока обжигает ангина гортань. Тебя загоняют в постель, там игрушки - Медведь однорукий, собака Марго, Лекарства дают, из духовки - ватрушки И требуют, чтобы ты пил молоко. Там было тепло, там, где стены нависли, Где сложен тобою нехитрый пасьянс, Где ты по канату на линии жизни Шагая уверенно, держишь баланс. Там скрип половицы, до боли знакомый, Крадутся дожди в водосточной трубе. Ты вырос давно и уехал из дома, Но дом этот так и остался в тебе. © Валерия Коренная
Весит душа двадцать один грамм - как один колибри, он себя отдаёт на расправу ветрам, ловит капли воды, совпадая с каплей в калибре. Сердце его занимает полтела. Как же душа вместиться успела в хрупкое это создание, жизнь которого есть свидание со сладким нектаром цветка, от буйка до буйка. Двадцать один грамм - в колибри только душа, летящая по дворам, себя несущая на крыле, я смотрю на него, не дыша, он не может ходить по земле, я не умею летать, но умеет - моя душа. © Валерия Коренная
Постучит в окно еле слышно Тот, кого ждала дни и ночи. Кто же виноват, что так вышло, Что разорвала судьбу в клочья? Нету никакой в этом драмы, Зеркала - подобье свободы. Дерево достало до рамы - Выросло за долгие годы. Веточка в окно постучится, Дрожью пробежит рябь по телу. Либо ничего не случится, Либо ничего не поделать. © Валерия Коренная
Во дворе играют дети В те же игры, в век иной. А хрусталь исчез в буфете - Не буфет тому виной. Просто поменялась мода На игру, на жизнь саму. Улетают дни и годы, Растворяются в дыму. На часах - этап конечный. (Репетируют уход). Это кажется, конечно, Что ускорился их ход. Всё изменится на свете, Кроме света и реки. Так же будут бегать дети, Так же - шаркать старики. © Валерия Коренная
Воланд опять оказался в Москве, Делает записи в толстый журнал - Кто в меньшинстве сейчас, кто в большинстве, Как подготовить эффектный финал. Каждый роман завершается в срок, В каждом начале есть свой Берлиоз. Масло разлито, развязан шнурок - Вот и решился квартирный вопрос. Вот голова. Вот глава. Вот поэт В гулком предэхе больничных палат. Вот Маргарита вдыхает совет Свиты, которую видел Пилат. Время оставить родное жилье, Время, когда закрывается дверь. И ничего то, что имя ее Не Маргарита, а Алла теперь. Будет всегда разлетаться молва, Как непокорная тонкая прядь. Сдует со лба она прядь. А слова Надобны ей, чтоб словами молчать. Будет катиться оставшийся год, Будут кружиться снега над гнездом, Великодушно кивнёт черный кот И подожжет старым примусом дом. Будет артист, донырнувший до дна, Домик с бассейном купивший в Крыму. Будет и Фрида тогда прощена, Всё остальное исчезнет в дыму. Это не сон будет, а наяву - Трещины кровью наполнит земля, И незаметно накроет Москву Мантия, содранная с короля. © Валерия Коренная
Вроде, одни и другие правы. В моде и те, и другие оправы, Только не видно нигде переправы - Всё затопила вoйнa. Вроде, и небо опять голубое, И не сторонники, вроде, разбоя, И отличаем своих от плейбоев, Скрытного - от болтуна. Только плывут горизонта зарницы, Те, кому, всё же, удастся не спиться, Не понимают, что значит "не спится", Если вся жизнь - это сон. Спицами связаны годы и вехи, Словно ресницами - томные веки, Словно рукою проворной - доспехи - Вот идеальный фасон. Проще прожить, повинуясь рефлексам, Выпив вино, поедая бифштексы И на десерт - маслянистые кексы, Не вырываясь из сна. Порции правды покрылись отравой, Разница стёрта меж левым и правым, Больше коней нет и нет переправы, Всё затопила война. © Валерия Коренная
Они вдвоем вросли в диван, Как в тумбу - телевизор. Он - помнящий родство Иван, Она - Ивана Лиза. В двух метрах кухня, хлеб и чай, На завтрак яйца всмятку, Аванс с завода Ильича И собственная грядка. А что страна куёт бетон И добывает никель, Даёт уверенности в том, Что их народ великий, Что с ним не страшно ничего, Что можно быть в нирване Двум представителям его На вдавленном диване. Так и живут за годом год, Внутри программы "Время". Великие, как весь народ, Несут святое бремя. Орёт Шаман, в глазах дурман, Нет мыслей о побеге. Телами вросшие в диван, Плывут в своем ковчеге. © Валерия Коренная
Все в этой пьесе заменимы - звезда, лакей, и зрители проходят мимо судьбы твоей. Всё начинается прекрасно - прожектора, и кажется, что не напрасна твоя игра. Подхватит в ярком антураже тебя партнёр, забытый текст всегда подскажет тайком суфлёр. Комедию играешь, драму, на сцене - ты, и мимо оркестровой ямы летят цветы. От постановочных новаций, простых интриг до нескончаемых оваций - короткий миг. Финал всегда сильней начала - закон игры, корабль отходит от причала в свои миры. Осталась роль в волшебном действе игрой теней. Нетрудно быть счастливым в детстве, потом - трудней. © Валерия Коренная
Вспоминала я имя твоё, но так и не вспомнила. Буду просто с тобою на "ты", как мы раньше общались. Я однажды целый концерт для тебя исполнила, Мы с тобою любили друг друга в самом начале. Но случилось, как говорится, непонимание, Я была молодая, дурная, горячая, страстная, И какой-то делон оказал мне такое внимание, Что на эту любовь оказалась я, дура, согласная. Ну, делон (всё, как водится) бросил на первой же станции, Он с подножки как спрыгнул, так больше его я не видела, Я потом разбирала счета, разгребала квитанции, И рыдала, ругая себя, что тебя я обидела. Я тогда попыталась наладить с тобою общение, Оправдаться хотела, себя заплутавшею выставить. Ты молчал, на звонки не ответив и на сообщения, И молчанием этим сказал, что словами не высказать. Было поздно, конечно, менять отменённые правила, Я лишь делаю вид, что с годами я невозмутимее, И глаза твои помню, но я ничего не исправила. Я нашла бы тебя, да только не помню я имени. © Валерия Коренная
Всё для чего-то и зачем-то - травинка, стебель, лепесток, наличие абонемента на ежеутренний восток, на еженощные закаты, на снегопады и дожди, ключей забытых дубликаты и всё, что будет впереди, и даже то, чего не будет - ни засидевшихся гостей, ни завершённых чьих-то судеб, ни неродившихся детей. Как прежде, утро мудренее и в теле - трепет от письма, и ночью свет всегда виднее. Всё для чего-то, даже тьма. © Валерия Коренная
Всё остаётся в памяти земли, Как линии еще живой ладони. И корабли, оставшись на мели, Впиваются кормой в морские донья. Когда-нибудь всё высохнет, как слёз Следы на коже, выпаленной солнцем, Как борозда от вековых колёс, Протянутая смуглым незнакомцем. Когда-нибудь затихнут голоса, Узнав, что все бинты давно подсохли, Где, жадные до ужасов, глаза Взирали на беду через бинокли. И снова будут плакать феврали, Себя замуровав в сухом бетоне. Всё остаётся в памяти земли, Как линии еще живой ладони. © Валерия Коренная
Всё равно побегу за тобой в мороз, Буду плыть за тобой в ураган, И какую бы весть ты мне ни принёс, Ты не сделаешь из меня врага. Всё равно буду верить, что ты любил - Так глаза говорили твои без слов. В самой райской сказке таится быль, Но когда уплыло второе весло И грести было нечем, надвинулся шторм И песчинкой лодку нашу понёс, Мы держались за руки, зная: ничто Никогда не встанет меж нами всерьёз. И тогда ты сказал: "Буду плыть в ураган И над тучами птицей буду парить. Ты не сделаешь из меня врага. Я тебя не смогу заставить любить". © Валерия Коренная
Всё, вроде, пройдено давно в игре без правил, но вновь снимается кино на переправе. Мы наглотались слов и вод по рты, по гланды, но нам покоя не даёт состав баланды. Мы на молекулы дробим ингредиенты и ждём под небом голубым аплодисменты. А нам бы взять и всё снести, до основанья, как нас учили на пути образованья. Но не сказали нам тогда, как надо строить, чтобы свободные стада не беспокоить. И получилось то, что есть - роман, не повесть, но нет намёка в нем на честь, на стыд и совесть. Не прекращается грызня - кто что не вправе, не проще ль поменять коня на переправе? © Валерия Коренная
Всё заберёшь себе, вернуть забудешь, Как забываешь возвращать долги, Ты на своем шесте успешно крутишь Всех тех, кого заносишь во враги. Какие бы мы ни были плохие, Ты выпьешь каждого из нас до дна, Живя всегда в родной своей стихии, Где боль, разруха, голод и война. И как бы ни было болезненно и горько, Ещё один в твою копилку штрих - Арбузные подкладываешь корки Под каждым шагом подданных своих. Легко любить грозу в начале мая, Когда нет выбора меж быть или не быть, Но как никто, как ни одна страна другая, Ты ненавидеть любишь больше, чем любить. © Валерия Коренная
Я - чистый холст, а ты - художник, Берись за кисть, рисуй меня. У синей речки - подорожник, Напротив, в доме - два огня. Пусть это будем ты и я. Я - белый лист, а ты - писатель, Бери перо - пиши роман, Что ты - всесильный мой создатель, А значит, главный талисман. Пусть это будет наш обман. Я - туз червей, а ты - картёжник, Ты знаешь правила игры, Ты не герой, а мой заложник, И отсырели все костры, Когда закончились пиры. Ты - капитан, я - твой корабль, Танцую на волне канкан, Над нами кружится журавль, Он видит впереди вулкан, Будь осторожен, капитан. Я - кинопленка, режиссируй, Тебе подвластен весь эфир, Я отдаю тебе пол-мира, А если хочешь, целый мир. Бери меня, как сувенир. Ты кисть художника, рисуй же, Начни всё с чистого холста, Где мы с тобой стоим на суше, Под нами - синяя вода, Над нами - синяя звезда, И мы с тобою - навсегда © Валерия Коренная
Я для друзей, как психолог, Палочка-выручалочка, Я, если надо - астролог, И ничего - ради галочки. Вникну в любую проблему, Выдам совет правильный, Счастья придумаю схему, Путь подскажу праведный. Жаль, не для всех могу Быть идеальным донором, Но теребя серьгу, Хотела бы стать долларом. © Валерия Коренная
Я думала, что молода, Что впереди ещё года, Что совершить сумею всё, И время столько принесёт, Что я успею на урок, Найду из тысячи дорог Ту, что всегда освещена, Где раздвигается стена. Я думала: мне двадцать лет, А это просто падал свет. © Валерия Коренная
Я говорила: выключи телевизор, мне плохо, он отвечал: выпей таблетку, дурёха. Я говорила: мне не хватает тепла, он отвечал: выпей таблетку - и все дела. Я говорила: мне холодно, дай одеяло, он приносил таблетку, чтоб я молчала. Я говорила: я умираю от одиночества рядом с тобой Он отвечал: выпей таблетку, это обычный сбой. Я умерла. Он включил телевизор в розетку и повторял: я же тебе говорил - выпей таблетку. © Валерия Коренная
Я каждый раз тебя теряла, Когда смотрелась в зеркала, Но ты не знал, и я не знала, Что мы, как решка без орла. Не по спирали, а по кругу Мы шли к обители своей, Всегда спиной к спине, друг к другу, Посажены на супер-клей. И думать мы с тобой не смели, Что можем встретиться весной. Мы, как никто ни с кем, умели Друг друга чувствовать спиной. И мы, используя объезды, Туманность ночи, хмурость утр, Шли по периметру надежды, Но так и не проникли внутрь. © Валерия Коренная
Я нашла сундук с ключами От своих чужих квартир. Я их долго изучала, Как забывчивый факир. Вспоминала, примеряла К странам, городам, мужьям. Ни один не узнавала По зазубринам и дням. Я ключи в руках вертела, Словно старый хулахуп. Заставляла вспомнить тело, От каких ключи халуп Или от дворцов, быть может, Где бывала я не раз, Или от шкафов, где броши, Бриллианты и атлас. Размышляла я ночами, От зари и до зари. У меня сундук с ключами, Только ни одной двери. © Валерия Коренная
- Я отдамся тебе, - говорила она ему, только я никогда не стану твоей, я тебя заключу в твою же тюрьму, ты любить меня будешь сильней и больней, но не сможешь никак, никогда и нигде подойти ко мне или заговорить, даже плащ твой будет висеть на гвозде, если я не забуду тот гвоздь забить, как забить на тебя и твои слова, на твои обещания из пустоты, пусть я буду подобием божества, до которого не достанешь ты. Я отдамся тебе единственный раз лишь в награду за стойкость и за любовь, будешь стар, одинок ты и седовлас - мы с тобой все равно не увидимся вновь. Он не знал, что придется ему выбирать, что окажется он между двух огней. Он от счастья не мог ничего сказать и от горя молчал, улыбаясь ей. © Валерия Коренная
Я смотрю за окно, где жизнь прожигает май, Где цветная бездонная синь на холсте небесном, Я себе говорю: "Красиво", а сердце кричит: "Снимай, Ведь забудешь всё то, что оставишь, взмывая к безднам". Я хватаюсь за эту соломинку - свой телефон, Нажимаю иконку (кто мог подумать? Иконку) для съёмки, Я смогу сделать так, чтобы фоном звучал саксофон Или чтобы земля покрылась пушистой позёмкой. Я умею прицелиться так, чтобы все облака Проплывали в одной параллели с пустым горизонтом Или так, чтоб дотронулась нежностью чья-то рука До горящего солнца, что лежит в синем небе с комфортом. Только я всё пытаюсь туда заглянуть, за картинки край, Нет, я знаю, конечно, что всё это так бесполезно, Но себе говорю: "Красиво", и сердце кричит: "Снимай, Ведь забудешь всё то, что оставишь, взмывая к безднам". © Валерия Коренная
Я такая же, как ты - Глупая, дурная, И боюсь я высоты, И себя не знаю. Так же плачу от обид, Раню острым словом, Злюсь, когда душа болит И виню другого. Одиночества страшусь И пугаюсь ночи, Так же, как и ты, учусь Говорить короче, Излагать яснее мысль, Стать фотогеничней И смотрю всё реже ввысь, Вниз - уже привычней. Жду прихода доброты, Как мужчина - ужин. Я такая же, как ты, Но гораздо хуже. © Валерия Коренная
Я вчера открыл тикток и запостил чудный ролик, после чудо-ресторана, где поёт почти что лепс в полном кайфе, чуть шатаясь, на запястье блещет ролекс, я увидел там такое, в окружении телес, что теперь мне будет сниться: то ли с ветки соколовой розы розовые пали, то ли белые внезапно распустили свой батон, королева танцплощадки - сам Кустодиев бы замер от восторга и схватился за палитру и картон, чтоб запечатлеть мгновенье - тело, пыщущее жизнью, там, где талия должна быть - пять спасательных кругов, в пять слоёв надежный валик, с ярким люрексом лосины, дева взмокла от экстаза, выходя из берегов, и под музыку "секс-бомбы" раздвигая ледоколом всех, кого и так колбасит от коктейля "старый ёрш", два джигита в грозной пляске, под завистливые взгляды двух тростинок не доевших, двух заезжих гастролёрш, деву облепили плотно, прижимаясь животами, под михайлова, под стаса исполняя па-де-де, королева танцплощадки - пончик, вышедший из печки, не отбрасывая тени, поражая декольте, раскидала на паркете всех, которые скромнее, не до них роскошной деве, не для них она пришла в ресторан восточной кухни, где шампанское - рекою и масштабы этой девы отражают зеркала. Я вчера запостил ролик, и тик-ток мой поломался - королева танцплощадки не вмещается в экран, но зато осталась память в черепной моей коробке, как я пил вино и водку, и качался ресторан. © Валерия Коренная
Закручу, пожалуй, я с тобой роман, Заключу тебя в моё стихотворение. Даже если ты - оптический обман, Всё равно, с тобой приходит вдохновение. Захочу и превращу тебя в скалу, Впрочем, ты и без меня недосягаемый. Мы с тобою оба тянемся к теплу - Пара неслагаемых слагаемых. Но врезаемся в собачий холод льда - Нарастили в наших душах антарктических. Тонну льда по капле делает вода, Кроме случаев типично фантастических. Заверчу тебя, как обруч или вихрь, Подниму на высоту недостижимую. Я сама, должна признаться, из трусих, Но с тобою превращаюсь в одержимую. Заглушу тебя, когда настанет срок, И волну твою сотру из хрупкой матрицы. Говорят, за неусвоенный урок Всю оставшуюся жизнь придётся маяться. Пусть уроком будет мне самообман, Вместе с ним приходит мысль и вдохновение. Нет, не буду я крутить с тобой роман, Напишу, пожалуй, я стихотворение. © Валерия Коренная
Заметелило старый вход, Заколочены окна вьюгой, Мы вдвоем - я и серый кот - Ходим день ото дня по кругу. Смотрим мы, словно фильмы, сны, Засыпая под вьюжный голос, А наутро едим блины, Разговаривая глаголом. Наш глагол состоит из "мяу", Это значит наше сближение. Иногда говорит он: "Фрау", Демонстрируя уважение. Наши жизни слились в одну, Нам теперь и не разминуться. Смотрим мы с котом на луну Из сметаны на белом блюдце. Я коту говорю: живи Сколько хочешь, хоть девять жизней. Нам хватает одной любви, Даже чашки одной сервизной. Чтоб с ума не сойти весной, Чтобы стать хоть кому-то нужной, Этот кот нарисован мной Той зимою, под голос вьюжный. © Валерия Коренная
Замолчи, прикуси язык, Застегни на молнию рот, Ты не мать, не отец, не мужик, На тебе закончился род, Набери в этот рот воды И наполни своё брюшко. Ты лишь винтик в составе орды И тебя прокрутить легко. А в строю, под тенью знамён, Гимны пой, растворись в борьбе. Ты из всех настоящих времён Выбрал то, что ближе тебе. Отмолчись, отмолись, вдруг, простят, Вдруг откупишься словом своим. Не забудь построиться в ряд И прикинуться слепо-глухим. Прикуси свой язык навек, Пусть oтсoхнет, лишь бы молчал. Не смотри из-под пухлых век На финальный аккорд начал. Всё, что больно, не вспоминай, Отмахнись от дурных вестей. Но когда видишь крoвь, ты знай: Здесь yбили твоих дeтeй. © Валерия Коренная
Горяч был август, плавился Нью-Йорк - Так было двадцать восемь лет назад. Но мой незабываемый восторг Весь расцветал, как яблоневый сад. Ты выросла так быстро, как во сне Обострено звериное чутьё. Я счастлива с тобою в каждом дне, Ребёнок мой, сокровище моё. Тебе своей желаю колеи, И пусть счастливой будет карусель. Я подсчитала, детка, дни твои - Их десять тысяч двести двадцать семь. Удачи я прошу в твоей судьбе, Любви надёжной и успеха в ней. Желаю, моя доченька, тебе Сто тысяч или больше лучших дней. © Валерия Коренная
Запомнить всё, что видел глаз, что уловило ухо - клочки страниц, обрывки фраз, застывшую старуху там, где стоял недавно дом - теперь дымятся брёвна, и как там сложится потом - одной дуги надбровной достаточно, чтобы понять: не происходит чуда и остаётся жить и ждать, когда уйдешь отсюда. И всё ж, уловит цепкий взгляд клочок статьи газетной о стойкости самих цыплят пред ураганным ветром, о том, что кто-то будет жить в последующем веке, пока не оборвётся нить в последнем человеке. © Валерия Коренная
Из знаков почётных остались значки И грамот пожухлых конверт, И вертятся в бешеном ритме волчки, Слетая с дороги в кювет. Из знаков запретных - надкусанный плод У Евы в зажатой руке. Пока неизвестны ей цели банкнот И след от стыда на щеке. У знаков товарных - особый резон, Который непросто постичь. Из памятных знаков - один патефон, Из знаков дорожных - кирпич, Висящий, как туча, над головой, Как знак, что под Богом все мы, И всё завершится последней главой - Дорогой от света до тьмы. Но лучше, чтоб к свету от тьмы. © Валерия Коренная
Знали одно, говорили другое И не того считали изгоем, Молча, от страха, прятались в тень Пугались себя, уходя из гостей. Шептались за спинами, улыбались в лицо И втихаря попивали винцо. Совесть ушла, появилась лесть, И незаметно вклинилась месть В стройные сомкнутые ряды. Жили легко, не зная беды, Себя подчиняли приказам, Собой пополняли запасы Мяса, идущего на убой Под звуки гармошки, курантов бой. Вернулись назад железным жетоном И материнским проснулись стоном, Опять и опять в снах ее умирая, Уже ничего об этом не зная, Став мукой ее и мукой в колесе, Слезой выпадая в холодной росе. © Валерия Коренная