СТИХИ 2021

Анти-я

Говорят, есть в другом измерении антивселенная, 
Океаны её наполняются каплями антидождя,
Электрическим током кровь бежит внутривенная,
В этой антивселенной живёт анти-я,
Повторяя мои ритуалы кофейные,
Запах смолотых зёрен сводит с ума.
Пулемётом строчит машинка старинная швейная,
И сугробы снегов наметает антизима.
Анти-я с анти-ты повстречаются, влюбятся, женятся,
Наклонируют полк на земле нерождённых детей,
Анти-я буду в том антимире такой же пришелицей,
Буду так же любить и терять старых антидрузей.
В этой антивселенной колпаки на скучающих антишутах,
Анти-я замолкает в ночи и, уходит боль,
Только прошу тебя об одном: чтобы ни здесь, ни там 
Мне не пришлось изведать твою антилюбовь.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Бежать по мокрому песку

Бежать по мокрому песку,
Взлетать, готовиться к броску,
Смывать прилипшую вину
И отфутболивать волну.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Был полон двор

Был полон двор, как в День Победы,
Была полна стихов тетрадь.
"Иди домой, пора обедать!", - 
Кричала из окошка мать.
Был полон двор чумазым счастьем
И шелковицею в руках,
Когда не нужно защищаться
От глупости по кличке "страх",
Носов разбитых и коленей,
Мяча, летящего в лицо -
Связного вех и поколений,
Часов, оставленных отцом,
Часов без времени и даты,
Без перемотки вспять, назад.
Круг замыкается когда-то,
И закрываются глаза.
Пока они еще открыты
И видят больше, чем дано,
Пока бездырое - корыто
И недоснятое - кино,
Где общий двор, знакомы беды
И повторяется весна.
"Иди домой, пора обедать!", -
Доносит ветер из окна.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Бывают люди

Бывают люди, от которых – боль,
Она сверлом отыщет цель
И попадёт, и будет жить с тобой,
Пока ты цел.

Бывают люди липкие, как мёд,
Стекающий по сладкому фасаду.
Они уходят далеко вперёд.
"Там хорошо, но нам туда не надо".

Бывают люди, от которых – смех
До слёз, до заикания, икоты.
Они уходят в облака от всех,
Как будто, оставляя ноты.

Бывают люди, от которых – пустота, 
Не злая – бесталанная, как пьеса 
Арбузова для Бузовой. Места 
Распроданы. Аншлаг без интереса.

Но есть и те, которым имя – свет,
Он остаётся долгою звездой,
И человека больше нет,
А свет его – с тобой.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Давай, скажи

Давай, скажи, что знаешь ты о нём,
Об этом мире, об игре с огнём,
О том, как появляется росток?
Что знаешь ты? Прочитанный талмуд
И боль последних, считанных минут?
В чём заключается урок?

Давай, услышь не колокольный звон,
Не свой любимый медленный музон,
В ушах с которым засыпать привык.
Что слышишь ты, когда не детский плач
Сжимает горло, а немой палач
И твой безумный, но беззвучный, крик?

Давай, почувствуй кожей и нутром,
Как выжигают огненным тавром
Знак качества на шёлковом бедре.
Что ощутишь в момент последний свой,
Когда взнесён топор над головой
И нету больше козыря в игре?

Давай, смотри, как выжжена трава
И как сухи глаза и дерева,
И как ниспровергается кумир.
Что видишь ты в тумане и дыму?
Что никогда не скажешь никому?
Что знаешь ты про этот шаткий мир?

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Добрая я

"Буду я сегодня доброй
Прямо с самого утра,
Бесподобною, удобной,
Всем желающей добра,

И соцсети, все на свете
Ослепить готова я,
Кошки, пёсики и дети,
Все они – моя родня".

Ах, проснуться с этой мыслью,
Потянуться от души,
Ледяной водой умыться,
Кофе – не спеша, в тиши

Выпить и открыть компьютер,
И войти в другой портал.
Удивиться: почему-то
Мне никто не подсказал,

Что внутри творится нечто,
Что весь мир сошел с ума:
Опустелая аптечка
И забитая тюрьма.

Маски-шоу и дубинки
Защищают свой рейхстаг.
И в столице, и в глубинке –
Одинаковый бардак,

Звери спрятались по норам,
Размышляя за дверьми:
"Что там будет с ними скоро,
С озверелыми людьми?"

На другом конце планеты
Миром правит импотент,
В виртуальных кабинетах –
Виртуальный президент

Управляет новостями.
Всё смешалось – ад и рай.
И следит за соцсетями
Виртуальный вертухай.

Нет, не изменяет зренье,
Ухо слышит хор речей.
Не живёт венец творенья
Без реальных стукачей.

Натравить умеет кобру,
Ловкость разума – не рук.
Как тут быть, скажите, доброй,
Если злое всё вокруг

И сказать боишься слово?
Лишь бы не текла слеза.
Закрываются засовы –
Открываются глаза.

Я весь день в сети гуляла,
Не в саду, поди, была,
Сорняки поудаляла,
А росточки полила.

Оглянулась, посмотрела.
Где былая красота?
Доброта, такое дело,
Не родится от кнута,

Вероломности Иуды
И дырявого ведра.
Я решила: доброй буду
Завтра, как всегда, с утра.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Думал пёс

Думал пёс, провожая вечер,
что его человек вечен,
они ходят с ним на вокзал,
ждёт кого человек - неизвестно,
но пригрето у лавочки место,
пёс и лапу свою зализал

после драки за главного в стае,
почему же псы не летают? -
это было ему невдомёк,
человек и пёс на вокзале
пассажирам привычны стали,
иногда соседний ларёк

наполнялся особым светом,
и тогда продавщица Света
распускала тугую косу,
приходил к ней ее "козанострый",
щекотал запах мяса ноздри,
доставался кусочек и псу.

Он разделит его на части,
и обоим им будет счастье,
человек его стар и слаб
телом хрупким своим и духом,
но погладить пса за ухом -
хватит двух человечьих лап.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Две птицы

Две птицы целовались на лету,
касались крыльями друг друга,
он нападал игриво на подругу,
она летела камнем в пустоту,
он пулей мчался, чтобы к изголовью
успеть свое крыло подставить ей,
и небо становилось голубей
от голубей, пронизанных любовью,
в объятиях друг друга, в высоте,
меняя направление полёта,
соревновались с дальним самолётом,
с его фатой воздушной на хвосте,
две птицы, исполняя виражи,
оставив на земле свою тревогу,
а после - приземлились на дорогу
и разошлись, поклёвывая жизнь.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Если глобальный тревожит вас климат

Если глобальный тревожит вас климат,
Сядьте под пальму, пожуйте маслину,
Выпейте сока кокоса и сливы,
Будьте здоровы и будьте счастливы.
Если застанет в дороге вас вьюга,
Гляньте на фоточки с жаркого юга.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Если весь смысл

Если весь смысл в завершённости жизни земной,
Если становится тесно в обличье телесном,
Перемешай меня с небом, песком и водой,
Эта прекрасная помесь творцу интересна.

Он из нее слепит форму, дополнит собой,
Вообразить для него, знаешь, проще простого,
Может, частица моя станет чьей-то судьбой
Или поможет мое долетевшее слово.

Может, откроется правда для чьей-то души
Или закроется правда от чуждого глаза,
Кто бы ты ни был, тебя я не буду смешить,
Все мои планы – в блокноте  твоём с предзаказом.

В каждом меню есть свой выбор из нескольких блюд,
Дверью входной ошибиться не так уж и трудно,
Если за каждой и встретят, и даже нальют,
Может, еще повезет с проживаньем бессудным.

Может, заблудшему путнику мало огня,
Света ему не достаточно даже с зарёю,
Может быть, будет какой-нибудь толк от меня,
Если стихи пронести фонарём над землёю.

Если покажется, что затухает огонь,
Думать не вздумай, что нет меня в дикой природе.
Если песчинка тебе упадёт на ладонь,
Значит, душа моя рядом, счастливая, бродит.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Где-то соломку проложишь

Где-то соломку проложишь для верности,
Где-то прицепишь страховочный трос,
Канатоходец со склонностью к веганству,
Убережённый от ливней и гроз,
Только от жизни не застрахованный,
Всё остальное ты переживёшь. 
Та, что тобою была заштрихована,
Правдоподобна, но всё таки, ложь.
Ненастоящее то, что искусственно -
Плод декорации в старом кино.
Часть ремесла твоего - быть бесчувственным,
Или такое с рожденья дано,
Или слова твои - ширма, прикрытие
Шрамов, ушибов, ранений, стыда.
Ты по ледовому ходишь покрытию,
Делая вид, что идёшь без труда.
Дело привычки - казаться удачливым
В горе, в отсутствие вер и надежд,
И подгоняться своей сверхзадачею,
Помня: последний - предложный падеж.
Ты подпеваешь, пока тебе слышится,
Яркое - значит, ты видишь огни.
Кто его знает, как петли нанижутся?
Так и слова - где берутся они?
Воздух невидим, пока тебе дышится,
Речь говорится - уста не немы.
Лучшие в мире комедии пишутся
Худшей порою и после чумы.
Пусть разлетаются песен осколочки,
Строк стихотворных нехитрая кладь.
Книжки мои примостятся на полочке,
В них и ответы легко отыскать,
Если вчитаться в само междустрочие, 
В это хранилище тайн и имён.
Но и тогда будет скрытое, прочее,
То, что вне вечности и вне времён.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Гордон-Кихот

Эх, Александр Гаррьевич,
как лихо у Дудя
по трассе, да по гаревой,
прогнал он вас, шутя.

– Репутация ваша: циничный,
мудрый, знающий всё, журналист.

– Это да, но я самый обычный
соведущий, по сути, артист.
Что редактор прикажет мне в ухо
говорить, то послушно скажу.

– Дом красивый у вас, бабки, пруха
и Москва-река – к гаражу.

– Это да, повезло мне с картиной.

– Вы писали чей-то портрет?

– Нет, снимался в кино, в гостиной,
двести серий, в башке – винегрет,
но в кармане – чуток миллионов,
дом построить, детей содержать,
за окном – пара красных пионов,
две бутылки вина, благодать.

– Так, вы пьёте? 

– С утра и до ночи,
я без допинга скучен, а с ним
расслабляюсь и гордонкихочу
в этом жанре я незаменим.

– Так, у вас есть проблемы?

– Да, что вы!
Ни проблем, ни долгов, ни семьи.
Что поделать? Не слишком фартовый,
Но остался участок земли.

– Ваших добрых коллег-журналистов
Убивают, смыкают им рты.

– Я не знал. Я с момента путчистов
Отдыхаю от суеты.

– С той минуты, когда вы вернулись
из Америки лет через семь
с их гражданством, вы несколько сдулись,
интересных для вас нету тем,
вы снимали кино, даже дважды,
вы писали рассказы, эссэ,
может быть, вам хотелось однажды 
возратиться назад, в эсэсэр?

– Нет, но фильмы мои и статейки
не нужны, как назойливый тесть.

– Что важнее для вас: честь иль деньги?

– Ну, конечно, конечно, не честь.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Иногда господь берёт полено

Иногда господь берёт полено –
То ли он не выспался с утра,
То ли перебрал вина вчера,
Он же человек, хоть и нетленный,
Значит, у него есть те же гены,
А природа не всегда добра,

Чтоб бросать на ветер внешность Клуни,
Прочих ювелирных бутиков,
Иногда он просто без очков
Или жарко у него в июне,
Он и разомлел в песчаной дюне,
Сплавал в личном море до буйков –

Мышцы тоже требуют разминки,
Для зарядки утренней своей
Взял он с облака набор гвоздей,
Отогнал подальше лебедей,
Чтобы грациозные их спинки
Не мешали деланью людей,

Топором взмахнул, отсёк кусочек,
Отошёл, взглянул издалека:
"Здесь нога пусть будет, там – рука,
Шея, голова, два кулака,
Не забыть комплект из пары почек",
И слепил, что было, из бруска.

Иногда господь берёт хрусталь,
Как сокровище несёт, колдует, дует,
Вместе с солнцем гладит и шлифует,
Сотворяя штучную деталь,
Даже небеса не забракуют,
Есть материал – и вся мораль.

Дальше – не его, господне, дело –
Будет он таким же хрусталём,
Бобылём, а может, королём
Иль сумеет становиться смело
То синицею в руках, то журавлём,
Или, вдруг, поэтом неумелым.

Он предусмотрел всему замену,
Он не повторяется ни в чём,
Смотришь – облака, всмотрелся – пена,
Трудно ухватить пустые стены,
Если нет плеча – не стать плечом.
Иногда господь берёт полено...

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Как назовёшь ее, так будет

Как назовёшь ее, так будет 
Она смотреть в твои глаза.
Она - обычная, как люди
И неземная, как гроза.  
А может, женщина - Богиня.
Уж коль есть Бог, есть и она.
Ей можно дать любое имя.
Ей все годятся имена,
Но назови ее любимой 
И подари ей неба синь-
И помни, что неисправима
Непредсказуемых богинь.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Как вы прекрасно меня поздравляли

Как вы прекрасно меня поздравляли!
Щас расскажу, что вы мне пожелали:
Счастья, здоровья, любви, красоты,
Кто-то дарил виртуально цветы,
Аплодисменты, возгласы "браво",
Кто-то сказал, что имею я право
В возрасте предпенсионном смеяться,
В смелом купальнике здесь красоваться,
Петь, как могу, развлекаться стихами,
Быть ураганом с симптомом цунами.
Все пожелания буду сбывать я,
Благодарю, шлю свои вам объятья.
Особо отмечу из всех поздравлений,
Автокорректор - несбывшийся гений
Средь аватаров и человеков
Творческих мне пожелал он ... УЗБЕКОВ.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Книгу купили

Стихи из цикла "Пишу и говорю" здесь


Книгу купили. Поставили слева,
Первой в ряду, значит, будут читать,
Тихо шептались о ней: «Королева»
Книги другие, привыкшие ждать.
Книга стояла. Пылилась. Подсохла.
Годы ждала, но черёд не пришёл,
Шторы сменились, паркеты и окна,
Кресла покрыл переливчатый шёлк.
Книга стояла, страницы слипались,
Так же слипаются веки людей,
Сонный король иль бессонный скиталец –
Сделаны оба не из гвоздей.
Книга стояла. Ее не читали.
Сердце ее поместили в конверт
И запечатали, не пролистали,
Просто забыли – она не десерт.
И старожил, кто-то из фолиантов
Тронул тихонько ее за плечо:
«Это не значит, что ты не талантлив,
Просто тебя не открыли еще».

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Когда погаснет свет

Когда погаснет свет,
еще миллиарды лет
будет тянуться след 
бесплотной души,
и в один из дней
маленький муравей,
обнимая подругу своих очей
в тихой лесной глуши,
скажей ей, глядя в небеса:
"Твоя кожа чиста, как роса,
а глаза – озёр бирюза,
и красивей тебя – нет,
значит, ты будешь лететь всегда,
пока звёзды есть и вода,
и наши с тобой муравейники-города,
будешь лететь даже, тогда,
когда погаснет свет.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Любовь – касаться руки

Любовь – касаться руки, щеки, убирать за ухо прядь волос.
Покой – не страшиться смены чёрных и белых полос.
Страсть – взять белую краску, закрасить чернь.
Душа – самое время спросить у себя: "Зачем?"
Улыбка – привычка, усилие мышц, тренировка добра.
Нужное слово – чей-то спокойный сон до утра.
Дыхание – моря приливы-отливы, тёплой волны.
Февраль не страшен – это короткий путь до весны.
Взгляд – умение видеть истину между строк.
Нюх – выбирать единственно верную из дорог.
Слух – уловить то, что ведёт вперёд.
Вкус – украшать свое тело тем, что тебе идёт.
Достаток – съедать не больше того, что поместится в кулаке.
Жизнь – касанье руки и дуновение ветра на щеке.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Люсин борщ

Люся не зря держит руку на пульсе Брайтона,
Может сказать, где сегодня свежее говядина,
Люся всегда голосует, всё знает про Байдена,
Средства ее заработаны, а не украдены.

Люся трудилась на благо себя и отечества.
Да, она в курсе – осталось оно в том столетии,
Тут ничего не поделаешь, всё человечество
Скоро уже задохнется в своем же наследии.

Люся придирчиво смотрит в свое отражение
В зеркале венецианском китайского выпуска.
«Надо бы грудь подтянуть – непростое решение,
Ладно, об этом потом, а сейчас надо вырезку».

Губы рисует морковного цвета помадою.
«Кстати, морковь не забыть и браслет с бриллиантами,
Пусть все подружки от зависти в обморок падают
И обсуждают с собою и официантами».

Люся всегда откровенно выносит суждения,
Знает все тонкости жизни в родимой Америке.
Словно в воронку, стекаются к ней откровения,
В тихую кухню с верандою в брайтонском скверике.

Там хохломою и гжелью уставлены полочки,
Рядом матрёшки и детские книжки со сказками,
И самовар, и с кукушкой часы, и ермолочки,
Ну, и конечно, портрет ненаглядного Баскова.

Люся была пару раз неумышленно замужем,
Только природа скупой оказалась с мужчинами:
Первый гулял, а второй переделался в амиша –
Начал ходить босиком и креститься лучиною.

Третий с радаров пропал. Люся больше не плакала.
Стала она молчаливой струною натянутой.
Вскоре нашла то ли знахаря, то ли оракула,
Деньги у Люси взял в долг и оставил обманутой.

«Ну, и любовь, – говорила Анжела и пилочкой
Ногти пилила клиентке, вздыхая мечтательно, –
Как я тебя понимаю, ах, Люсенька, милочка,
Дамы такие, как мы, для козлов привлекательны».

Люся, конечно, кивает – ей чужды амбиции,
Даже общаясь с большими людьми и агентами.
Люся на борщ с философской взирает позиции:
Всё, что съедобно, становится ингредиентами.

Люся надела костюм выходной, леопардовый,
Бёдра в рейтузах тугие, но это семейное.
Люся знакома с певцами, поэтами, бардами –
Всех интригуют прикрытые части филейные.

«Надо картошку, капусту купить и свеколочку,
И заодно, прогуляться в ближайших окрестностях».
Люся выходит из дома, одета с иголочки,
Всё идеально в ее впечатляющей внешности.

Входит она в супермаркет походкой уверенной
И прямиком к мяснику, он чувак без чудачества,
Фиксой своей улыбнётся клиентке проверенной,
Мясо она выбирает отборного качества.

Дома промоет, прочистит все жилки и косточки,
Солью присыплет, добавит пахучие специи,
Сало поджарит тончайше, до хруста, до корочки.
Есть у нее и рецепты свои, и концепции.

Люся подержит под крышкой пахучее варево –
Пусть настоится, лавровым листочком пропарится.
Жаль, что любовью по горло она затоварена,
Блюдо ее не мужчине – любимым достанется.

Пару кварталов идти по кипучему Брайтону.
Внукам своим пятерым разольёт по посудинам.
Люся тарелкой борща угостила б и Байдена,
Только она голосует всё время за Путина.

↑ Наверх

Мама, люби меня

Песня здесь

Мама, люби меня,
Я же крупиночка,
Неуловимая
Глазом сориночка,
Нечто без имени,
Плача и хохота.
Мама, прижми меня,
Стало мне холодно.
Недостижимая,
На руки, под руку.
Мама, держи меня,
Ты – моё облако
Неутомимое,
С куполом лиственным.
Мама, пойми меня,
Он – мой единственный.
Я, как за ставнями.
Я – не твой вымысел.
Мама, оставь меня,
Я уже выросла,
Небо не синее,
Выцвело дочиста.
Мама, спаси меня
От одиночества.
Между уроками
Надобна пауза,
Вдох – между строками,
Мачта – у паруса.
Только задания –
Невыполнимее.
За опоздание,
Мама, прости меня.
Мама, прости меня.
Мама, люби меня.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Между нами разница - сорок лет

Между нами разница - сорок лет,
Вот бы этой девочке дать совет:
Как бы плохо ни было в будущем тебе,
Улыбайся, девочка, ты любой судьбе.
 
© Валерия Коренная

↑ Наверх

Монолог дирижера

"Вальс на три четверти, зал – на три четверти.
Музыка – это работа.
Черти проклятые, что вы там чертите
В ваших потрёпанных нотах?
Что вы играете? Кто композиторы?
В такт попадайте хотя бы.
Чтоб я не видел фейсбуков и твиттеров.
Ты не флейтист, а растяпа.

Всё растеряли, забыли гармонию.
Хватит винить пандемию.
Здесь не лечебница, а филармония –
Та же шизофрения.
Виолончель, снова мажешь спросонок ты.
Третий у арфы триместр,
Так и родится без слуха ребёнок твой,
С ним органисту не место.

Контрфаготы, кларнеты с фаготами,
Громче, прошу вас повторно.
Пикколо-шмикколо, смотрим за нотами,
Не на придурка-валторну.
Эй, тромбонисты, вы что там, жируете?
Контрабасист и ударные,
Вальс вы играете, не маршируете.
Первая скрипка – бездарная.

Альт, ты не скрипица в пьяном трактирчике,
Пальцы играют, не кисточки.
Смотрим внимательно, глазки – в клавирчики,
Не на коленки арфисточки.
Не потерплю у себя оппозицию,
Всё официально оформлю.
Завтра в двенадцать ноль-ноль репетиция,
Всем – с инструментами, в форме".

И духовые расслабили челюсти,
Всё на сегодня, сиеста.
А дирижер, как всегда, на три четверти 
Перекрестил свой оркестр.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

На юге пальмы

На юге пальмы, море, красота,
Растет хибискус, греется банан,
Ты не раскроешь даже часть зонта,
Как дождь окончится - закрыли кран.
И пальмы что-то шепчут при луне,
И к их ногам бросается прибой,
А чтобы лучше отдыхалось мне,
Я своего всегда вожу с собой.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Навеяно Ван Гогом

Гало у луны,
гола, как скала, ветла,
вино у вины,
тела – по торцам стола,
игра – поворот бедра,
языки костра,
ладонь,
бабочка – на огонь –
за своей бедой,
и она – в огонь,
у нее – другой,
потому и грызёт вина
строкою, судьбой, тоской.
У него – она.

Всю ночь, до утра,
до истинного нутра,
до высохшего пера
и выросшего ребра,
она умоляла: "Сестра,
пожалуйста, будь добра,
где-то, в конце двора,
развороши копну,
похорони вину -
маленького птенца,
повинного моего близнеца".

Сон, как рукой, сняло,
снова в ночи мело,
выпито всё вино,
выглянула в окно:
свежий, в конце двора,
холм намели ветра.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Не льсти себе

Не льсти себе, ты никому не нужен,
Ну да, отец и мать, и дочь, и сын -
Все будут ждать тебя на завтрак и на ужин,
И будут помнить о тебе весы.
С аптечной точностью они запишут дату,
Их электронный мозг вмещает быль,
А ты не помнишь, кем бывал когда-то,
Твои частички на полу - твоя же пыль.

Не льсти себе своим раздутым эго,
Где ксерокопиями множатся листы,
Как в принтере - запчасти человека.
Не льсти себе, сегодня ты - не ты,
"Вчера" прошло, а "завтра" не настанет,
Пока не изопьёшь до дна весь день,
Проси, "чтоб не несли так быстро сани",
Чем медленней - тем дальше от людей.

Не льсти себе, да и другим - не стоит,
Не разжигай ни слухи, ни костры,
Не подрывай постройки и устои - 
Они бывают, как шипы, остры
И могут уколоть легко, из мести
Борца и гордеца, и беглеца.
И только сердце не приемлет лести.
Но разве кто-то слушает сердца?

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Непрочитанное

Что только ни встретишь
в степях интернета:
различный фетиш -
от сонета до совета,
от правописания
до балетомании,
всё, что душе угодно
или ни на что не годно.
Я как дамочка воспитанная
заглянула в "непрочитанное"
и остолбенела,
вот оно, какое дело:
одна присылает иконку,
другая - книжонку
с "волшебной" картинкой,
третья - глаз со слезинкой,
мелькают чужие дети,
дяди в бронежилете,
великие открытия,
публичные вскрытия,
"лучший" рецепт пирога
и письмо счастья,
пишут, что Белуччи - баба Яга,
что у Мадонны - запчасти
с кучей бабла и барахла,
а у Гейтса - давно антитела
от всех вирусов на планете,
пишут: "укажите в анкете
ваше имя и адрес,
вам пришлют набор матриц
и инструкцию 
с конструкцией
птичьего крыла
из оргстекла",
незнакомые люди
без всяких прилюдий
просят денег,
прилагая букет сиренек,
мужья жалуются на жён,
кто-то говорит, что прокажён
и, виноват в этом президент,
а еще виноват, что сын его, студент,
не окончил институт.
Короче, только тут
я смогла узнать новости
нашей, нью-йоркской, области,
других городов и стран,
словно открылся кран
и, хлынул из него целый мир,
полный чёрных, непознанных дыр,
великих врачей,
нобелевских речей, 
спецов всех мастей,
знатоков властей.
Еще я получила совет:
"не хочешь бед -
живи, как в сумасшедшем доме,
не участвуй в его погроме,
это твой дом, 
всё идет своим чередом,
добрые дела засчитаны,
непрочитанное оставь непрочитанным,
пусть вокруг будут цветочки и котики,
а вместо часов в телефоне - с кукушкою ходики".

Уфф, дочитала, выдохнула,
из "непрочитанного" выпорхнула,
сочинила пару куплетов,
зачеркнула сотню сонетов,
заглушила мозгов болтовню,
удалила всё лишнее на корню,
а в голове вертятся -
даже самой не верится -
цветочки и котики,
и с кукушкою ходики.
И зачем я, дамочка воспитанная,
заглянула в это "непрочитанное"?

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Однодворники мои

Однодворники мои –
Ни имен, ни лиц не помню,
Двор, беседка, фонари
И проход под аркой темной.

Выше арки – свод небес,
Серьги черной шелковицы,
Выбирай на вкус и вес
Для дворовой выпускницы.

Одноклассники мои –
Разбросало, раскидало,
Выбило из колеи
Жизни этой запоздалой.

Двор зарос, а фонари
Пледом падают на плечи.
Однокурсники мои –
Кто в тюрьме, а кто – далече,

Кто прошел свои бои,
Отряхнувшись псом от пыли.
Одножизники мои,
Хорошо, что все вы были.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Он говорит

Он говорит: "Садись поближе,
Ах, мой артрит, я не обижу,
Дам роль в кино, прославлю сразу,
Тебе дано, бриллиант - не стразы,
И ты сверкнёшь, золотоглава,
Тогда поймёшь, что значит слава".

Соблазн велик. Я улыбалась.
Ну, да, старик. Ну, да, смеркалось.
Наедине, в стенах "Мосфильма",
Сказал он мне, мол, я бессильна,
Добавив: "Дверь на ключ закрою,
И стать теперь тебе звездою".

Старик смешон, а всё - туда же,
Как будто, он на распродаже.
Из-за стола встал еле-еле.
"Вы в зеркала когда смотрели?", -
Пропела я строкой сонета
И вышла вон из кабинета.
Мы - две страны, две дальних дали,
Две стороны, одной - не дали.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

От счастья до беды

От счастья до беды – прыжок стремительный,
Так рвётся новичок в свой первый бой,
Еще не зная, как всё относительно
Того, что, будто не было с тобой.

А то, что было – с радостной отметиной,
С печатью солнца, подписью луны.
Так надо, чтобы все заметили,
Как много стало кроткой тишины.

От бед до счастья – мелкими шажочками,
Короткими, как в холод – светодни.
Так, перфорированно, огневыми точками
Ты отмечаешь праздники свои.

А между ними – перегоны стройные
И убаюкивая, иволга поёт,
Но только память, девка беспокойная,
Забыть о тихом счастье не даёт.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Ой, подумаешь, в космос слетала

– Ой, подумаешь, в космос слетала,
Гравитация-шмация, стресс.
На земле тоже стресса немало,
Но никто ж не летит до небес.

Космонавтку-актриску-блондинку
Все забудут уже по весне.
Ты бы тоже могла в космос, Зинка,
Ты ж летала. И что, что во сне?

А вертушка твоя после литра
Без закуски? А мысли полёт?
А твоя звуковая палитра?
Ты же, Зинка, еще рифмоплёт.

Говорят, что внутри центрифуги
Человека колотит озноб.
Помнишь, Зинка, как мы на досуге
С головою ныряли в сугроб?

Так что, мы в этом деле эксперты.
Как сказал бы твой муж Александр:
"Хватит жрать колбасу и десерты,
А не то, ты не влезешь в скафандр".

И долузгала семечку Зинка,
И сказала, подругу любя:
– Понимаешь, тут надо, Маринка,
Пересильдить хотя бы себя.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Помидоринка

Ты моя красавица, принцесса,
Не было ни горестей, ни стресса,
Вырвали с корнями, аки дерево,
Ни земли теперь у нас, ни терема.
Нас в салат положат с авокадами,
Запивать нас будут лимонадами.
Селфи на прощание с тобою мы
Помидорно сделаем убойное,
И сучок у нас есть, и задоринка,
Мама-помидора с помидоринкой.
Лучше уж летать песчинкой по миру
И дышать себе медовым вереском,
Чем погибнуть под ножом у повара
Героически, в салате веганском.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Пошуми немного, море

Пошуми немного, море,
Под ногами пошурши.
Видишь, море, я не спорю.
У моей слепой души
Нет волны твоей упругой,
Силы, мощи, красоты, 
И такого нету друга,
Как небесные мосты
В чисто выбеленных тучах,
Скрученных змеёй белья.
Море, ты намного круче,
Чем история моя.
Видишь, море, я не спорю,
Я в объятьях твоих рук.
Пошуми немного, море,
Успокой меня, мой друг.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Про всё рассказано давно

Про всё рассказано давно,
про всё снимается кино,
упорно пишется в веках письмо Татьяны,
старуху сорока двух лет
всё рубит топором сосед,
и у любой Людмилы есть свои Русланы.

Легко слагаются слова,
как кролики из рукава,
они выскакивают и летят по свету,
но за решётками орлы,
и умирают от иглы,
отвар из лютика пьёт юная Джульетта.

Кто он, единственный творец,
и где хранит он свой ларец,
в котором семь чудес, семь нот и семь сюжетов?
А колобок - лишь первый блин,
по сути, без хвоста, павлин,
лишивший прародителей бюджета.

Давно написано о том,
какой из трёх надёжней дом
и как бы ни был этот мир взрывоопасен,
найдутся руки и вода,
найдется всё, везде, всегда,
и будет плакать, но топить Муму Герасим.

Среди союзов и элит
есть воздыхатели Лолит
и добродушные болваны-Буратино,
для них безумная любовь
рифмуется со словом "кровь",
и в смайлик усмехается Мальвина.

Она стоит внутри окна,
светла, прекрасна, как весна
и долгожданна, как сама свобода,
и ты идешь на этот свет,
там дверь открыта в кабинет,
и улыбается тебе главврач у входа.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Пёс гуляет с человеком

Каждый вечер, в десять тридцать,
пёс гуляет с человеком,
человек бросает мячик 
в синюю густую тьму,
и собака, ловко прыгнув
прямо в острые колючки,
в придорожные ухабы, 
возвращает мяч ему,
знает верная собака:
человеку просто плохо,
раз выбрасывает сердце,
бесполезное теперь,
человек, всегда молчащий
с той мучительной минуты, 
как за Нею в десять тридцать
медленно закрылась дверь,
человек швыряет сердце
прямо в острые колючки,
в придорожные ухабы -
слишком больно вспоминать,
каждый вечер, в десять тридцать,
пёс гуляет с человеком,
чтобы брошенное сердце
человеку возвращать.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Рейс "2020"

До свидания, рейс "2020",
А точнее, навеки прощай,
Нам с тобою пора расставаться,
Улетай, уплывай, уезжай.
Дальний рейс, невозвратный, опасный,
Столько жизней забрал в "никогда".
Бессердечный, больной и заразный,
Море боли и груды вреда.
Год Быка, будь нам добрым пилотом,
Без ковидов, обид и ангин.
Чтобы стал самым лучшим полётом
Рейс под номером "21".

© Валерия Коренная

↑ Наверх

С балкона тридцатого этажа

С балкона тридцатого этажа
я наблюдала за сухим листком, 
сорвавшимся с дерева.
Он парил, менял направление, 
взмывал вверх, и тут же, 
словно зонтик, кружась спиралью, 
опускался к земле,
но не долетая до нее, 
вновь вспархивал к облакам.
Этот, заблудившийся в небе,
листок не подозревал, 
что зависим от ветра,
он летел, уверенный, 
что сам управляет полётом, 
что у него есть крылья. 

Не успела я подумать 
о его слепой вере в себя,
как листок развернулся, 
направился в мою сторону,
приблизился, и я увидела, 
что это – не листок, 
а птенец в своём первом полёте.

Лети, малыш, и ничего не бойся,
не беспокойся,
окрепнешь до весны,
храни свой маленький секрет,
что если крылья не видны,
не значит, что их нет.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

С Новым 2021

А я...
в этом году не успела
театр посетить и музей,
поправилась, похудела,
не принимала гостей,
не побывала в Европе,
не плавала на корабле,
сидела весь год на жопе,
устала же, как на метле,
катала себя на машине
(нельзя в гараже ей скучать),
чтоб нервы не портить мужчине,
старалась почаще молчать,
поставила ёлку в квартире,
нащупала песни зерно,
вещала словесно в эфире,
роль получила в кино,
отбросила всех пассажиров,
кто мягко стелил "ох" и "ах" -
кусочек законного сыра
я крепко держала в зубах,
пусть за год не стала моложе
и в голосе меньше верхов,
но выпустила я, всё же,
новую книгу стихов.
И сцену люблю, и кулисы,
и чтобы зимою - весна.
Прощай, високосная Крыса,
по сути, година Ждуна.
Пусть будут любимые рядом,
и будет понятен язык,
Вернутся улыбки и взгляды.
Будь добрым, Серебряный Бык.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

С волною никто не спорит

С волною никто,
Даже ветер, не спорит,
Когда ты готов
Дирижировать морем.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Сегодня небо с мячиком играло

Сегодня небо с мячиком играло:
Прижмёт к себе, отпустит, бросит вниз,
Закинет на минуту на карниз,
И кот со складом мыслей генерала
Лениво отвернётся от мяча,
От этой ярко-желтой черепахи,
В его ресничном равнодушном взмахе
Мелькнёт решимость к трюку циркача,
Но перевесит мудрость сытой жизни,
Размеренность ее и плавный ход,
А мяч и завтра на карниз придёт –
При вечности его и дешевизне.
И небо уложило мяч в постель,
Укрыло звёздно-синим одеялом.
Довольный кот с повадкой генерала,
Прогнавший с небосвода всех гостей,
Мяукнул своей Мэри: «Успокойся, 
Нам здесь тепло, на шумной авеню.
А мячик этот? Ты его не бойся,
Я завтра его снова прогоню».

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Сегодня выспался рассвет

Сегодня выспался рассвет.
Дождь обработал чёткий след,
Расчеловечил форму,
Сведя весь смысл ее на нет,
Как быстрый дым от сигарет,
Как поезд, бросивший платформу.

Тускнеет свет от фонарей,
Вода течёт уже быстрей,
Верна закону притяжения,
Втекает в марево морей,
В круговорот календарей,
В водоворот воображения.

Поток всегда стремится вниз
И, приземлившись на карниз,
Бывает капелька строптива,
Вдруг взмоет вверх, ее каприз 
Поймает местный кипарис,
На нем и растворится дива.

От синих гор до пустыря
Ручьи вливаются в моря
И, повинуясь поворотам
Земельного инвентаря,
От января до декабря
Вода круглит камней остроты.

Так служит молодой матрос,
С упорством мельничных колёс,
Завися от работы крана.
Так, незаметно, после гроз,
Родник бывает полон слёз
Отхлынувшего океана.

Из беспорядка, тесноты
Взирают атомы воды
На человеческое море,
Содеянное из беды,
Большой любви, глухой вражды 
И нескончаемого горя.

И высыпается рассвет,
И вновь поток смывает след,
Расчеловечивает форму,
Сводя весь смысл ее "на нет",
Как быстрый дым от сигарет,
Как поезд, бросивший платформу.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Шёл первый месяц

Шёл первый месяц в белой новизне,
Пришелся он на первый месяц года,
Он заблудился, судя по лыжне,
Что скрылась где-то в белизне восхода.

Он всё замёл, что было до него,
Запорошил непрошенной метелью,
А мы с тобой скользили над Невой.
До февраля была одна неделя.

Тот поцелуй на разводном мосту
Развёл и нас до мартовской прохлады.
Был рейс последний в аэропорту,
Растаявшая плитка шоколада.

Апрель раскрылся в гордой пестроте
Сиреневого стёклышка бутылки,
Пыхтел пузатый чайник на плите,
Я стала частью массовой рассылки,

Ты присылал мне майские цветы,
Июньский дождь, дымящиеся лужи.
Июль освоился и стал со мной на "ты",
А жаркий август притворился мужем.

Ты в сентябре сказал, что не шутил,
Меня считая тысяч солнц опасней
И называя главным из светил,
"А солнце, – ты сказал, – не гаснет".

Октябрь смывал дождями мой загар
До ноября, до ледяной постели.
Лыжня тянулась струнами гитар
К декабрьской серебряной метели.

Шёл первый месяц в белой новизне...

2© Валерия Коренная

↑ Наверх

Старалась

Старалась, любила, ценила,
Прощалась у самых дверей.
Уверенно шел ты и мило
По линии жизни моей.

Ступала, кралась, подбиралась
Неслышно и мягко, как рысь,
На тонком канате срывалась,
Казалось, что падаю ввысь.

Черпнув из небесных ладоней,
Тебе приносила тепло
В бесчувственности межсезоний
Хранила тебя, как стекло.

Старалась, плела паутинку
В проеме скрипучих дверей,
А ты оказался соринкой
На линии жизни моей. 

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Сынок, наливай

Ну, что же, сынок, наливай,
Вернулся с работы отец,
Успел на последний трамвай.
Отец у тебя молодец!
Работа такая, сынок,
Непросто деньгу добывать,
Ты дверь закрывай на замок
И - ужинать, вон, зовёт мать.
Подарок принёс ей - цветок,
Я с клумбы сорвал, ты молчи,
Иди покатайся, сынок,
Возьми от машины ключи.
Как я? Твой отец - монолит,
Работает без выходных,
А палец, зараза, болит -
Сегодня стрелял в шесте... семерых.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Тетрадь

Ты откроешь тетрадь со стихами из прошлого века
И увидишь другого, неведомого человека,
Он своими словами умел называть негодяев,
Он писал так же просто, как - позже эпохой - Митяев.
Он, наивный юнец, полагал, что грядёт справедливость,
Мог руки не подать, если чувствовал кожей брезгливость,
Он смеялся тогда над собой, а не чьим-то провалом,
Он не много имел, полагая, что это - не мало,
Он любил - так любил: с наслаждением, страстью, слезами,
Он о главном легко говорил одними глазами
И похож был на сильного и грациозного зверя...
А теперь он стоит перед настежь распахнутой дверью
И не знает, что делать с собою - бессильным и старым,
Только пальцы пока не забыли аккорды гитары,
Остальное, включая воронку имён и событий,
Поглотила бездонная память, обрезала нити,
Еле видные глазу - огрызки от матрицы стёртой.
Он везде, даже в зоне, найти смог бы зону комфорта,
Грациозность сменил на лица выражение бычье,
И пока выручает отсутствие косноязычья,
Но в немилость толпы, что готова распять и кумира,
Можно впасть моментально, а там - разгроми хоть полмира -
Ты останешься в памяти краткой последнею маской.
Кто же знал, что кошмарные сны называются сказкой?
Затянувшейся сказкой по сучьему, верно, велению,
А всего-то, по веку прошлось только три поколения
Бесконечно похожих внутри ДНК, но далёких,
Ничего не успевших узнать одиноких двуногих.
В суете переезда на первую эко-планету
Обнаружится кем-то тетрадка, он спросит: "Что это?"
И откроет стихи из пропавшего без вести века,
И узнает себя, незнакомого вдруг, человека.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Ты думаешь: вот, сволочь, бросил

Ты думаешь: вот, сволочь, бросил,
Ты отдала ему все силы,
Весь хмель разгорячённых вёсен,
Ты для него была красива,

С глазами бархатной фиалки
И взглядом "милое упрямство",
Он для тебя, провинциалки,
Был воплощением дворянства.

Потом ускоренным экспрессом
Промчал по полустанкам поезд,
Лекарство сладкое от стресса -
На сантиметр шире пояс,

И всё, дожёвана пустышка -
Глупца обманка и ребёнка.
Была ты кроткой серой мышкой,
Была базарною бабёнкой,

Ревнивой и когтистой кошкой,
Философинею, как Ницше,
Могла стать звуковой дорожкой
Иль заползти змеёю в нишу,

И отвернуть себя надолго,
Чтоб он забыл цвет глаз и голос.
Да что там он? Твоя заколка,
Как луч, надвое раскололась.

Сезоны войском наступают
На пятки старому собрату,
Боль замолчавшая, тупая,
В судьбе твоей не виновата

И в том, что ты познала осень,
И больше нечего стыдиться.
Вот так, и он тебя не бросил,
А просто смог освободиться.
 		
© Валерия Коренная

↑ Наверх

Ты скрываешь возраст или кричишь

Ты скрываешь возраст или кричишь,
Что тебе исполнилось двести лет,
Для одних ты – в солнечный день ключи,
Для других – тебя вовсе на свете нет.

Всё неважно: ни годы твои, ни вес
На весах земных или в небесах,
Для одних взлетаешь ты до небес,
Для других – теряешься пнём в лесах.

И неважно, кто ты для них, зачем
От рождения путь проходишь впотьмах,
Фитилём колышешься на свече,
Как синица в крепких чужих руках.

Всё равно ведь скажут: «вкачала здесь», 
«Подтянула там», «подравняла тут»,
«Ничего не жрет», «пьет из листьев смесь»,
«Массажист ее тело крутит в жгут»,

«Повезло с детьми, мужиком, страной»,
«Говорят, что нет у нее корней»,
«Так, она всегда была коренной
Не в своей упряжке лихих коней».

Всё равно, осудят, сгноят, сгнобят –
Нелюбовь всегда норовит куснуть,
У нее на полках всех видов яд,
А сама она разлита, как ртуть.

Потому неважно, в какой стране,
Наверху сидишь ты или внизу,
Для одних ты – солнечный свет в окне,
Для других – заноза в своем глазу.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

У меня стала легкой рука

У меня стала легкой рука,
Всё, что делает - наверняка,
Гладит кошку и гладит бельё,
Прибирает себя и жильё,
Поливает цветы, вкусно ест,
Пишет стихоотчёты всех мест.
И еще, с моей легкой руки
Отправляются в бан мудаки.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

У Витьки остался шрам

У Витьки остался шрам под левым ребром. 
Мы шли по дороге к пляжу в тот жаркий день. 
Двое напали сзади, третий пырнул ножом. 
Я закричала: «Убью!» Витька присел на пень. 
Трое вскочили в машину. Нож полетел в кусты. 
Витька еще смеялся: «Ну, ты, подруга, даёшь!» 
Медленно расползалось красное до густоты 
Пятно на его футболке. «Ты помнишь Гурзуф и нож, 
И как ты спасал меня?», – спросила, спустя много лет.
«За что я тебя любил, да и сейчас люблю, –
Витька закашлял от дыма и засмеялся в ответ, – 
Ты, – говорит, – так комично кричала тогда «убью!», 
Я и присел на пень, от смеха держась за живот. 
Они испугались тебя – твой голос гремел, как гром».
... Витьки-то больше нет или он здесь не живёт. 
Витька ушел, а шрам оставил под левым ребром.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Уметь без крыльев и без парашюта

Уметь без крыльев и без парашюта
Взлетать в любую нужную минуту,
Вдыхать не воздух, а свободу ветра
И двигаться вперед, по сантиметру.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Вечер - когда гаснет свет

Вечер - когда гаснет свет.
Ветер уносит ответ.
Зимой укрывает себя снег.
Тьмой становится человек,
Боясь себя самого
Двадцатичетырехчасово.
Тихо - когда замолкла струна.
Лихо, если признала страна.
Лестно от добрых слов.
Известна способность снов
Сбываться, когда плохи,
Смываться, как женихи
Среди изобилья невест.
Дожди - для засушливых мест,
Искусство - это мосты эпох,
Надежда - последний вдох,
Любовь - это когда двое,
А вера - неверие в иное.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Вера, Любовь или хмель Надежд

Вера, Любовь или хмель Надежд?
Выбрать надо одну.
Ты с ними в лодке. В бурлящей воде.
Лодка идёт ко дну.
Вера? Надежда тебя спасёт?
Им без Любви – никак.
Чтобы спасительным стал полёт,
нужен размах в руках,
в крыльях, которые у Любви
(выбрать надо одну).
Вера тебе прикажет: «Плыви»
и отойдет ко дну,
самая первая из троих
выбросит белый флаг,
сдастся, а, может, напишет стих,
выплывет кое-как.
Вера поверит в изгибы губ,
смены веков, знамён,
с Верою умный бывает глуп,
думая, что умён,
с ней – не заметит седую прядь
и не сойдёт с пути.
Вера не знает, что можно терять –
с ней можно только найти.

А без Надежды нет смысла грести –
выбор всегда за ней,
скажет она твоей Вере: "Прости,
нет у меня друзей"
и уплывёт в надувном челне
в край безнадёжных зим,
там, согреваясь в своей броне
и не смывая грим,
вмёрзнет собою в стальную твердь –
нет у неё полумер –
чтоб обмануть ледяную смерть,
хватит надежд и вер?

В шторм и врагов не разлить водой –
бой за одно весло.
Только Любовь откроет ладонь
или отдаст крыло.
Вера продажна. Надежда лжёт
(чтоб выжить, солжёт любой).
Даже, когда надежда умрёт,
станет спасеньем любовь.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Вина

Гало у луны,
гола, как скала, ветла,
вино у вины,
тела – по торцам стола,
игра – поворот бедра,
языки костра,
ладонь,
бабочка – на огонь –
за своей бедой,
и она в огонь,
у нее – другой,
потому и грызёт вина
строкою, судьбой, тоской,
у него – она.

Всю ночь, до утра,
до истинного нутра,
до высохшего пера
и выросшего ребра,
она умоляла: "Сестра,
пожалуйста, будь добра,
где-то, в конце двора,
развороши копну,
похорони вину –
маленького птенца,
повинного моего близнеца".

Сон, как рукой, сняло,
снова в ночи мело,
выпито всё вино,
выглянула в окно:
свежий, в конце двора,
холм намели ветра.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Вот, что случилось с тех пор, как ты умер

Вот, что случилось с тех пор, как ты умер:
Мир разделился на «Убер» - «не Убер»,
Времени мало, на книги нет спроса,
Маски на лицах, стальные глаза,
Можно прожить, не вставая с дивана,
Кухня, гостиная, спальня и ванна –
Всё под рукой, как бушлат у матроса,
Спицы – у колеса.

Вот, что случилось, пока ты был жив:
Точный, стандартный, лекальный пошив
Платья, жилплощади, тела, зарплаты,
Отдых – Кавказ или Крым,
Кто без короны, а кто без коронки,
Но от войны – в каждом теле воронки,
Двушки, проглоченные автоматом,
Горький отечества дым.

Вот, что случится, когда ты вернешься:
Первое время, пока не проснешься,
Будет казаться: ты между миров,
Останови свою прыть,
Ты в лепесток превратился зелёный,
Маленький сын неопавшего клёна,
Всё говорящий без слов,
Парус, умеющий плыть.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Вот, холодильник доем и возьмусь за тело

Вот, холодильник доем и возьмусь за тело,
Сброшу пять килограмм и отправлюсь в гости
Для совершенства нет, говорят, предела,
А у предела - кожа, жирок да кости.

Талия сократится, ужмутся бёдра,
Морда лица вернётся в свои границы,
Буду вышагивать я километры бодро
Лёгкой походкой подиумной, как тигрица.

Сумрак подкрался. Замолкли болтушки-птицы. 
Сплю. И во сне мечтам моим нет предела.
Я улыбаюсь и мне, как обычно, снится:
Вот, холодильник доем и возьмусь за тело.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Я была лет на двадцать смешливее

Я была лет на двадцать смешливее,
Мне казалось: подпрыгну и – к облаку,
Небо выплачет лишнее ливнями,
Разукрасит себя рыжим всполохом,
Я, на облаке сидя – романтика! –
Вся в мечтах неумеренных, вспененных,
Где пределом мечтаний – два фантика,
Непрактично на жвачку обмененных.
Я была лет на двадцать смешливее,
Килограммов на десять воздушнее
И пугливее, и сиротливее,
И ни разу еще незамужняя,
Неуёмная, непримиримая,
(Как сама себе не опротивела!)
И собою, неповторимою,
Никого еще не осчастливила.
Долго шла каменистыми тропами,
Всё, что лишнее, вымыто ливнями.
Я была лет на двадцать неопытней
И себя – лет на сорок – счастливее.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Я была тогда нетерпимой и злой

Я была тогда нетерпимой и злой,
подгоревшим блинчиком в ровной стопке,
одинокой тенью на остановке,
потому что он меня видел такой.

Я могла обидеть словом, строкой,
чтоб рубить, всегда при себе топорик,
но врезался в память невзрачный дворик,
потому что там я была собой.

Утекли бесшумно годы рекой,
добивалась и получила право
не бояться быть счастливой с тобой,
дописать в романе лучшие главы,
где в глазах моих – тишина и покой,
потому что ты меня видишь такой.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Забери меня, ветер, с собой

Забери меня, ветер, с собой,
Унеси меня, облако-пух,
Удиви меня лёгкой судьбой,
Научи меня мыслить не вслух.
Дай мне, море, услышать прибой,
Пусть я точкой останусь вдали,
Забери меня, ветер, с собой
Полетай меня и приземли.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Заблокировали совесть

"Заблокировали совесть
Незаметно, не спеша".
Так начну, пожалуй, повесть
О свободе в США.
Расскажу о поворотах
В городах и головах,
О непуганых идиотах   
И не попранных правах.
Повесть выпущу брошюркой,
(Так листовки издают)
Если не посадят в дурку,
На Аляску не сошлют.
Карандаш да лист бумаги
Были бы, и – все дела.
А свобода и в ГУЛАГе,
Тоже, говорят, была.
Дело в разности масштаба –
Кто не с нами, тот чужой.
Рот открытый – у хиджаба,
Личность – скрыта паранджой.
Заблокировали память
Под асфальтовым катком,
Толпы скошены серпами
И добиты молотком.
Но не вся печальна повесть,
И забавное в ней есть,
Только жутковата помесь,
Изощрённы лесть и месть.
Пролетят эпох минуты
Равнодушно, словно штрих.
И когда-то в институтах
Будут обучать других
И рассказывать студентам,
Заплетая сказки нить,
Как избрали президента,
Но забыли оживить.
Без названья будет повесть,
А начну, пожалуй, так:
"Заблокировали совесть
И отправили в ГУЛАГ".

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Замедлить на мгновенье бег

Замедлить на мгновенье бег,
Стать набежавшею волной,
Забыв о том, что где-то - снег,
А ты - всего лишь чело-век,
Твоё чело гостит здесь век,
А вечность дышит за спиной.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Когда она дошла до сути

Когда она дошла до сути,
Суть оказалась столь проста,
Что в этой вечностной минуте
Ее накрыла пустота.
Она привыкла быть железной -
Не два крыла, а мощных шесть
Раскинулись над белой бездной,
Основа этих крыльев - жесть
Как стержень жизни, шест стриптиза
В бесстыжем фокусном луче,
Как скользкий поцелуй карниза
На обессилевшем плече.
Вся суть покоилась на днище,
И звук нещадный, жестяной,
Стучал дождём в ее жилище,
Где кот вальяжный, шерстяной
Шагами измерял пространство,
Приоткрывая шторки глаз,
Обозревая постоянство -
Свой заквадраченный палас.
Внутри кошачьего спектакля -
Ее отпущенный лимит
И, что ни шаг, то те же грабли,
Чуть изменившие свой вид.
К ним тоже привыкаешь как-то,
Удары в лоб растят броню,
И к заключительному акту -
Уже знакомое меню,
Чтоб тихо зимовать в уюте
И говорить коту в тиши:
"Не приведи дойти до сути
Своей бессмысленной души".

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Говорят, смешная память

Говорят, смешная память:
то мешок, то решето,
всякое случалось с нами -
лучше бы не знал никто,
что бывал и ты исчадьем -
смерч, буран и ураган,
дома, за дверей печатью -
ты уже не хулиган,
не какой-то там салага
в неприметном городке,
томик "Доктора Живаго"
ты сжимал тогда в руке,
узнавая свой характер,
но признаться в этом! - нет,
пусть балет не многоактен,
хоть безактовый балет,
ни любви тогда, ни дружбе
помешать никто не мог.

Круг сменился полукружьем,
каждый первый одинок.
У него другая память:
солнце заливает двор
и веревка меж столбами,
яркий бельевой узор -
тёти Лиды панталоны
были завистью двора,
миска - с сыром макароны -
хоть на ужин, хоть с утра,
каждый учит попугая
отчеканивать: "А вас?"
и в восторге: "Я играю,
мама, пап, "Собачий вальс"!

Тот, смешной рисунок детства,
стёрт на свёрнутом листе,
время размывает действо
в громкой немоглухоте.
Всё забылось. Для того ли
память, словно решето,
чтоб о застарелой боли
так и не узнал никто?

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Три культурных человека

Три культурных человека говорили об искусстве,
а ведущий (он четвертый) направлял их в русло тем:
"наш балет, бесспорно, лучший", "Эрмитаж, картины, бюсты",
"мы духовны, иностранцы - бездуховные совсем",
"мы читали от Шекспира вплоть до Диккенса и Кафки",
и ведущий передачи подливал гостям вина,
а они - танцор балета,  академик высшей ставки,
дама-нейрофизиолог, каждый здесь величина -
говорили о высоком толерантно и культурно
в интерьерах Петербурга, в ресторане, у реки,
Питер, он культурный город, в нем культурна даже урна,
в нем приветливы атланты, даже бортпроводники,
подлетая к Петербургу, в мыслях видят Эрмитаж.
Третий час идет беседа. Ускоряемся. Монтаж.

О стране и об искусстве, все возможные вопросы
три культурных человека плюс ведущий - пан и брат -
обсудили под эклеры, кофе, чай и абрикосы
(так когда-то, в ресторане, начинался первый МХАТ).
Вот и здесь: звенят бокалы, смотрят со стены портреты
и, ведущий, веселевший после каждого глотка,
обратился к корифеям: "Не курнуть ли сигарету
нам на улице просторной, не размять ли нам бока?"
Гости нацепили маски, дым пускал один ведущий,
он смеялся сам с собою, додымивши до бычка.
Три культурных человека не заметили тактично,
как летел окурок в Мойку, ту, что в Питере река.

Плыл окурок вдоль Рембрандта и Да Винчи, и Пикассо,
дорисовывал Матисса и воздушного Дега,
острым уголком горящим он сливался с биомассой
и чертил морей изгибы, изменяя берега,
перекраивал пространство, будто камера-обскура,
перемалывал границы государств, эпох и лет,
как набросок карандашный, сквозь века летел окурок,
оставляя на полотнах свежевыкуренный след.

© Валерия Коренная

↑ Наверх

Я помню этот двор

Я помню этот двор из прошлых лет,
соседей необъятной коммуналки,
все знали, что сегодня на обед
у незамужней синеглазой Галки.
Она поёт в обшарпанном ДэКа,
а выглядит, как с полотна Дега -
стройна, красива и всегда одна,
ни жениха, ни мужика, ни денег,
работает она семь дней в неделю,
а дочка вечерами у окна,
в обнимку с куклой, ждет прихода мамы,
лениво смотрит "кинопанораму",
в конце программы мама будет дома,
и будет лампочка светить, но по-другому,
гораздо ярче, так всегда бывает,
и комната становится теплее
от каблучков, спешащих по алее,
вот, мама дверь поспешно открывает,
вбегает в комнату, подхватывает дочку,
целует ямочки на гладких щёчках
и локоны отводит ото лба.
Что знает о любви толпа,
чего не знает одиночка?
Дочь надевает фартук на пижаму
и варит кашу манную... для мамы.

© Валерия Коренная

↑ Наверх